Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл. Дональд Маккейг

Похоже, надгробные камни были евреям не по вкусу.

      Эванс со своим секундантом, как ответчик, выбрал оружие и место дуэли. Граф спросил Огюстена, какое расстояние для него предпочтительнее.

      – Я не продумал…

      – Вы хорошо стреляете?

      – Полагаю, что нет.

      – Тогда пятнадцать шагов. Может, вы промахнётесь, может, он. Филипп заверил меня, что стрелок из Эванса никудышный.

      – О, боже.

      – Каждый сделает по одному выстрелу, после чего, если никто из вас не сможет продолжать, честь будет восстановлена. Когда прольётся кровь, можно принести извинения.

      – Со стороны Эванса.

      – Естественно, с его стороны. Он нанёс оскорбление своим ударом.

      Пока секунданты выбирали оружие, восходящее солнце позолотило чёрный край кладбищенской стены. Как это было красиво!

      – Не взводите курок, пока не будете готовы стрелять, – сказал Монтелон. – Взведёте, когда поднимете пистолет. Цельтесь в туловище, держа палец на курке.

      – О, как всё просто.

      Пистолет свинцовой тяжестью лежал в руке Огюстена.

      Филипп надтреснутым голосом отдал последние распоряжения, и два человека встали спина к спине, почти касаясь друг друга. Огюстен прямо чувствовал тепло, исходящее от тела Эванса. Стволы их пистолетов чуть не соприкасались, что озадачило Огюстена, пока он не понял, что его соперник – левша. От этого ему почему-то захотелось плакать.

      Один, два, три… каждый шаг торжественно объявлялся, как важная особа. Огюстен шёл к серо-бурому холмику свежей могилы. Сверху лежали почерневшие цветы.

      – Повернитесь. Джентльмены, оборачивайтесь и стреляйте!

      Огюстен с улыбкой развернулся. Какие же люди глупцы! Какие идиоты! Он поднял пистолет, заметив, что Эванс поднимает свой. Эванс показался Огюстену на удивление маленьким. Огюстен не успел ещё поднять пистолет до горизонтали, когда из пистолета Эванса вырвалось облачко белого дыма, но звука выстрела не донеслось.

      Граф крикнул:

      – Осечка засчитывается за выстрел. Капитан Форнье, можете стрелять!

      Всё ещё улыбаясь абсурдности происходящего, Огюстен поднял дуло вверх. Курок спустился так легко, словно сам собой. Выстрел оказался громче, чем ожидал Огюстен, и пистолет дёрнулся в руке.

      Пока секунданты совещались, Огюстен не сводил глаз с противника, затуманенных собственным добросердечием. Славный парень! Какой смельчак! Секунданты подошли к Огюстену.

      – Эванс ударил вас, не так ли?

      – Он держал за руку мою жену, – в замешательстве ответил Огюстен.

      – Это не имеет значения. Он ударил вас? – Тонкие губы графа заметно посинели. – Тогда продолжим. Вам придётся сойтись снова, если только мистер Эванс не согласится на порку розгами.

      – Что? – Огюстен до боли нахмурился.

      Граф стал терпеливо, как ребёнку, растолковывать:

      – По дуэльному кодексу, ни один джентльмен не может ударить другого безнаказанно. Эта пощёчина, капитан Форнье, физический удар – непростительное оскорбление.

      Лицо