Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл. Дональд Маккейг

что он поймёт наш образ жизни? Принятый в Саванне – такой надёжный и правильный.

      Антония удивилась, но пришла в такой восторг, что не смогла скрыть улыбки:

      – О, боже! Ты, безусловно, не хотела сказать…

      – Ума не приложу, куда они могли отлучиться. Верно, в библиотеку. Скорее всего обоих не оторвать от книжек. Антония, дорогая, обещай, что не скажешь никому ни слова.

      Антония гордо выпрямилась, словно сахарное изваяние.

      – Луиза! Разве я не само благоразумие?

      Луиза похлопала её по руке:

      – Конечно, дорогая. Без сомнения. Бедный капитан Форнье. Сначала его выгнали с великолепной плантации – Форнье не жалели денег! – а теперь ещё это! И невинное дитя на скамье под окном. Возможно ли, – понизила голос Луиза, – что детские глаза видели больше, чем пристало ребёнку?

      – Ребёнок – не лучшая дуэнья, – хихикнула Антония и удалилась.

      Луиза почувствовала укол совести, наблюдая, как подруга беседует с другими женщинами, но не особенно ощутимый.

      Огюстен почувствовал, как на него поглядывают. И услышал пересуды.

      Дело не в алкоголе. Солдаты – офицеры Наполеона – привыкли к выпивке! Он окунул бокал прямо в тёмный пунш и протянул его новому закадычному другу, Филиппу. Заметил тот бокал или нет, осталось неясным. Филипп внезапно тяжело сел, откинув голову назад, и захрапел. Неемия отправился за его кучером.

      А теперь эта проклятая девчонка дёргает за рукав.

      – Масса, я схожу за госпожой, и мы поедем домой.

      – Чёрт с ней, – услышал Огюстен свой собственный голос.

      – Масса, мы едем домой сейчас.

      – Кто здесь хозяин? – сказал он, обращаясь к утратившему способность реагировать Филиппу. – Кто здесь хозяин?

      Клара была уже вполне взрослой девочкой, чтобы ложиться спать самостоятельно, но родители пошли вместе с ней наверх.

      Взяв мужа под руку, Луиза сказала:

      – Как же мы будем скучать по этим незабываемым мгновениям, когда наша девочка вырастет.

      Пьер с облегчением накрыл её пальцы ладонью, радуясь, что ссора окончена. Но когда из оранжереи донёсся какой-то шум, хозяева не смогли ничего сделать, чтобы предотвратить скандал.

      Станешь драться?

      «Я обвиняю Уэсли Эванса в трусости и малодушии».

      Вызов Огюстена Форнье появился 2-го числа в январском выпуске «Коламбиан мьюзеум энд Саванна эдвертайзер». Секундант Форнье, граф Монтелон, поместил его и на доске Дома Аукционов среди других объявлений о продаже рабов, о скачках и племенных жеребцах-производителях. Когда граф зашёл в таверну Ганна, её завсегдатаи забросали его вопросами: явились ли друзья того янки, чтобы принять вызов? На что граф с обычной жёсткостью отвечал, что вопросы чести – это не повод для развлечения.

      Французы-беженцы так полюбили таверну Ганна, что саваннцы прозвали её «Брат Жак»[16], а родившийся и выросший в Джорджии Уильям Ганн переделал своё заведение на французский манер. Большинство посетителей «Брата Жака» были, как и капитан Форнье, беженцами из Сан-Доминго, а несколько эмигрантов, в том числе и граф Монтелон,

16

Frere Jacques – «Брат Жак» (фр.), известная всем во Франции песенка, которую часто поют как колыбельную. – Прим. перев.