Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл. Дональд Маккейг

если он таковым когда-нибудь был) обнаружил, что его жена (французская дама с ранее безупречной репутацией) скомпрометирована неким Уэсли Эвансом, приезжим янки. Капитан спугнул эту парочку в новой оранжерее Пьера Робийяра на рождественском балу вышеупомянутого джентльмена, где само место и повод попахивали скандалом. Несмотря на то что Пьер Робийяр ни разу не появлялся в «Брате Жаке», его там уважали. Когда Робийяры обедали с губернатором Джорджии Милледжем, французское сообщество Саванны преисполнялось приятной гордостью.

      Завсегдатаи «Брата Жака» единодушно одобряли Пьера, его внушительный новый дом и, впрочем, даже оранжерею, но с тем же единодушием осуждали его кузена Филиппа, защищающего грубых дикарей, – ибо его речи выставляли остальных французов бесчувственными или излишне чувствительными.

      Сам Огюстен мало что помнил о том вечере – в голове остались лишь искаженные, разрозненные образы. Соланж с этим янки сидели слишком близко – вот что он запомнил. Ему показалось, что они полностью одеты. И все трое кричали друг на друга, это Форнье тоже помнил. Помнил, как Руфь спрятала лицо в ладонях. Его поразило жалящее ощущение пощёчины: удар по щеке он помнил отлично. Именно совершенное рукоприкладство и перевело обычную пьяную перебранку в дело чести.

      Наутро после рождественского бала Огюстен не вставал с постели до полудня, после чего его вырвало, и, умывшись, он со всей решимостью отправился в «Брата Жака», где с порога выслушал немало кривотолков. Огюстен, который не знал, что и думать, и не мог объяснить, что именно случилось, пожал плечами.

      – Эванс не причинил мне никакого вреда. Он янки и не понимает наших обычаев.

      Завсегдатаи разделились на тех, кто считал невозмутимость Огюстена проявлением благородства – tres gentil[18], и тех, кто полагал, что эта пощёчина, след от которой рдел на щеке Огюстена, была нанесена всем французам.

      И сочувствующие, и обиженные угощали Огюстена, потому он вернулся домой поздно и навеселе. Подойдя к серванту, он налил себе ещё бокал, не обращая внимания на грустное выражение лица Руфи.

      – И ты туда же? Даже ты? – спросил он.

      – Господин, – торжественно произнесла девочка, вытаскивая маленький томик из книг Соланж, – почитайте мне, пожалуйста.

      Огюстен заплетающимся языком принялся декламировать:

      Терзала страсть меня порой:

      Лишь тот, кто сам влюблён,

      Понять рассказ сумеет мой,

      Причудливый, как сон.

      Июньской розы юный цвет —

      Вот та, что я любил;

      Я ехал к ней, и лунный свет

      Проводником мне был[19].

      Он закрыл книгу:

      – Нет никакого настроения читать стихи.

      Он опрокинул бокал с виски, от которого защипало в носу и в горле.

      – Госпожа тоже не читает мне больше, – печально сказала девочка.

      «Ну так почитай сама», – вертелось у него на кончике языка. Почему она не в состоянии читать?

18

Очень благородной (фр.).

19

Отрывок из стихотворения У. Вордсворта «Люси I». – Пер. В.О.