Безымянный. Николай Чувиков

птиц, – а ещё лучше… Ещё лучше, чтобы ты принёс его труп мне. О-о-о, тогда бы он поплатился за всё, за всё, что он причинил мне…

      – Чем же он провинился перед тобой?

      – Ах, – русалка немного помедлила, будто размышляя, стоит ли отвечать Безымянному, но всё же продолжила, – тем, что моя красота больше не имеет ценности. Я знаю, что ты обо мне думаешь, человек: для тебя я хищница, убийца, душегубица, которой не может быть ни пощады, ни милости. Я убила и съела целую тучу таких же как ты – красивых, сильных, благородных, иногда даже мудрых и образованных мужчин, и за это вы меня ненавидите. Но подумай сам: не я выбирала эту жизнь. Не я устанавливала правила. Может быть, если бы на то был мой выбор, то я бы не стала убийцей и не выживала за счёт чужих жизней. Знакомая ведь для тебя ситуация? – и она хитро улыбнулась своим же собственным словам.

      Стоило лишь только подумать о словах Милолики, как Безымянный понял, что она права: они и правда были с ней похожи. Если даже он сам и пошёл на это предприятие, то сейчас, потеряв свою память и личность, он тоже оказался невольным заложником чьей-то воли. Спрятанное в его руках оружие, одержимость смертью Сына Бога, – у него тоже не было выбора, и он тоже играл по чьим-то правилам.

      – Ты воистину проницательна, – проговорил Безымянный, – но я не могу обещать, что принесу тебе бездыханное тело Сына Бога. Я даже не знаю, окончится ли моя миссия успехом, и что случится, если мне удастся его убить. Но я всё же не понял: что ты имела в виду, когда сказала, что твоя красота не имеет ценности?

      – У меня было две силы, – уже с готовностью ответила Милолика, – красота и голос. Никто не мог устоять перед ними, никто не мог противопоставить им пусть даже ниспосланную небом силу. Однако с приходом Сына Бога что-то произошло. Я слабела с каждым годом, и мои чары уже не были так могущественны как раньше. Теперь же… теперь же я настолько голодна, что… что готова жрать даже этих мерзких птиц, что окружают меня подобно венку…

      – У людей пропала вера, – подала голос Василиса. – Сын Бога искоренил древние верования и внушил людям, что в природе нет никакой силы, а магия является оружием в руках ведунов. Моя сила кроется глубоко во мне и дана мне по воле моих предков, а вот сила русалок зиждется на вере и страхе. Люди перестали верить в таких, как она, перестали боятся её гнева и её голода, а поэтому её голос не имеет над ними никакой власти.

      – Это плохо? – резко спросил Безымянный, и сразу же поймал на себе недовольный взгляд Милолики.

      Василиса же продолжала:

      – Это не хорошо и не плохо: это то, на чём построен наш мир. Русалки, лешие, водяные, букавацы, ночницы, стухачи, полудницы, – все они являются частью Третьего Мира. Каждый лес, каждое поле, каждое озеро, пруд или болото являются домом для этих существ, и многие из них не могут подстроиться под принесённые Сыном Бога перемены. Да, водный народ смирился с его существованием, но это лишь потому, что он не обладает никакой природной магией: жители болота живут в гармонии с окружающим их миром, но они никогда не были