Когда Мой Мир узнает об Этом. Письмо четвертое. Спартак Масленников

позвал ее, но она не отреагировала. Бросив в прихожей свой портфель, я снял обувь и пошел посмотреть почему, она молчит.

      Ее белое словно напудренное лицо и темные круги под глазами, дали мне понять, что с ней что-то произошло.

      Я начал трясти ее, крича и стараясь разбудить, но вместо этого она просто повалилась на бок.

      Меня охватил страх, все вокруг меня замерло. Неужели это конец? – подумал я.

      Я на знал, что мне делать и поэтому побежал на лестничную площадку и начал стучаться к нашим соседям.

      Мое сердце билось, потому что я хотел ей чем-то помочь, но не знал, как.

      Пока я стучался к одному из соседей, открылась дверь соседа, к которому я еще не успел постучать.

      Я молча повел его к себе в квартиру, потому что не мог говорить, так как меня сковали эмоции и ком подходящих слез стоял прямо в горле.

      Увидев мою мать, лежащую в том виде, в котором я ее застал, дядя Ваня испуганно бросился к выходу сказав, что нужно вызвать скорую. У нас в квартире не было домашнего телефона.

      Я присел рядом с лежащей матерью, и взял ее за руку. Мои слезы полились без какого либо, звука.

      В подъезде поднялся шум соседей, которым дядя Ваня рассказал о произошедшем, а я молча сидел и смотрел на мать, слыша, как из колонок магнитофона до меня доносятся фразы «Следи за собой, будь осторожен».

      Этого пел Виктор Цой из группы «Кино», словно предупреждая и рассказывая мне о том какова может быть в жизни.

      Тогда, конечно, я не понимал этого, уже позже в более осознанном возрасте, я встретившись с этой песней и вспомнив в очередной раз всю эту историю, произошедшую с матерью, совершенно по-другому воспринимал смыслы спетых слов.

      Мать умерла еще за долго до того, как я вернулся после школы в тот день.

      Ее мужчине, который выбежал из квартиры с ошалевшими глазами повезло, потому что я никогда его после этого не видел. Надеюсь, что его жизнь закончилась еще хуже, чем я могу себе это представить.

      Уже потом, с возрастом я понимал, что после смерти отца, и нового срока дяди Гены, тот мужик, который приходил к ней ненадолго, каждый день, склонил ее к наркотикам и тогда дома присматривая за мной, она занималась своей «ночной работой», чуть ближе ко мне.

      Сейчас я, конечно, ни у кого не узнаю правды, да и вряд ли бы кто-то мне ее рассказал, даже будь родители живы. С этими объяснениями, до которых я самостоятельно дошел, мне были объяснимы некоторые вещи нашей совместной жизни, когда мы жили еще полной семьей, и все настроения отца.

      На похороны к матери, я уже не попал.

      Меня определили в приют. Где участковый, который приходил к нам рассказывать о смерти моего отца, и социальный работник из школы, попытались мне помочь, найти хоть каких-то из родственников, но все это оказалось безуспешным.

      У меня не было никаких ни бабушек, ни дедушек, ни теть и ни дядь, и вновь все мои мысли, о которых я когда-то думал, сидя на железной «гусенице» в нашем дворе воплотились в реальность.

      Теперь я остался точно, совершенно один.

      Мои документы