ZигZаги Vойны. Сборник

Сердце сильно стучало. Я оглядывался, стараясь не спугнуть жертву. Но… увидел между деревьями лишь светленький пушистый хвостик, который, подпрыгивал на ухабах, словно говорил: «До свидания!»

      Я вскинул берданку, пытаясь поймать зайца на мушку, но не смог прицелиться. Бросился следом и долго-долго бежал, в азарте не замечая веток, хлеставших меня. Я не сомневался, что вот, сейчас, настигну его, но вдруг споткнулся, и со всего маху грохнулся в колючие заросли. Поняв, что заяц окончательно убежал, я чуть не расплакался от обиды. Пропало всё. Не будет праздничного ужина. И тут – стой! Кажется, кто-то захохотал. Нет. Послышалось. Я поднялся и для большей убедительности осмотрелся – не ждёт ли меня где-то заяц? Нет. Конечно, нет.

      Я зашагал обратно. Хотелось поскорее пережить обиду. На том месте, где видел зайца, сел на дорожку. И тут всё тело заныло. Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! Ноги – в ссадинах, руки и лицо расцарапаны, повсюду кровь. Откуда-то вылетел дятел. Он сел совсем близко, на рогатину толстого дерева, и закричал. Мне хотелось сорвать злость. Я выстрелил. И только потом опомнился.

      Одно мгновение – и я у дерева. Поднял безжизненное тельце маленькой птички – она была без головы. Положил на ладонь. Повертел туда-сюда. Стало не по себе. Зачем мне эта птица понадобилась? Только что она жила своими заботами: пела, что-то делала, а теперь – всё. Нет её больше…

      Вдруг послышался тихий писк. Он становился всё громче, и несколько голосов явно сливались в один. Я начал понимать. Огляделся. Так и есть – сверху было дупло, из которого доносились крики голодных птенцов. Раскаяние и полное бессилие терзали меня. Я стоял и смотрел: то на мёртвую птицу, то на дупло. Наконец, бросил в сторону ружьё и свалился сам, проклиная, и зайца, и ружьё, и себя. Какой же я дурак! Взял и убил дятла, «просто так»! Что делать? Хоть бери и сам носи козявок и букашек. Дупло – высоко, туда не взобраться. Как же я буду их кормить? Вечерело. Мне надо было собирать валежник. Я поплёлся собирать, а сам всё посматривал на дупло и думал о своём поступке.

      Вспомнилось, как ждали отца с войны. Так хотелось, чтобы он пришёл! Мы проклинали фашиста, убившего его. Трудно матери одной кормить нас – пять душ. Не получилось похвалиться, что мы выжили все.

      Уходя, я снова посмотрел на дерево и понуро побрёл домой.

      На следующий день, отправляясь в лес, взял с собой корм для птенцов. Подошёл к дереву с дуплом и вдруг увидел, как оттуда вылетел дятел. Я посидел на пне, быстро набрал валежника, и зашагал домой с чувством глубокого облегчения.

      Всегда со мной

      Шёл 43-ий год. Немцы знали, что наши войска, как правило, рассредоточивались в лесных массивах. Потому, в основном, авианалёты немецкие бомбардировщики делали по лесам. Я наблюдал из своего семейного окопа. Хоть мать и не разрешала выглядывать из него, но я всё-таки умудрялся это делать. Я видел, как при бомбовых ударах в небо поднимались клубы дыма вместе с землёй, взлетали