Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга четвёртая. Евгений Иванович Пинаев

«На гак!» Мне было, в общем, всё равно.

      А мальчик мне сказал, боясь,

      Совсем взволнованно и тихо,

      Что здесь живёт большой карась

      И с ним большая карасиха.

Анна Ахматова

      Эти строчки продекламировал мне, кто бы вы думали? Кочегар Броня Ремкявичус! (По решению помпы, в редколлегию «юморной» газеты был введён второй человек, и оказался им Броня.)

      Я как раз кончил раскрашивать заголовок, навесил «на гак» всяких смешных человечков без опознавательных знаков и не знал, что делать дальше. Тем у меня ещё не было.

      Броня, рывшийся в моих книжках, предложил изобразить штурмана Лекинцева.

      – В каком виде? – спросил я.

      – В рубке, на рабочем месте, с биноклем в руках, но голым.

      – Совсем без всего?

      – Нет, в фуражке и кителе, – ответил котельный машинист второго класса.

      – У тебя есть какие-то основания для этого? – спросил я.

      – Ты, говорят, плавал с ним, поэтому должен знать Рэма лучше меня. Это же ходячая буква закона. Срать не сядет, не заглянув устав и не испросив разрешения начальства.

      – Не пойдёт, – отрезал я. – Если он тебе чем-то насолил, это не повод совать его в стенгазету. И потом, какую ты подпись придумаешь под таким шаржем?

      – За нас её придумал один американец. Я эту цитатку выучил наизусть. Слушай: «Он был из той редкой породы людей, которые скорее выйдут на улицу без штанов, чем без шляпы».

      – И всё равно, Броня, это похоже на сведение счетов. Никто не поймёт тебя… нас. Ты назвал себя, когда пришёл, «спецкором преисподней», вот и давай, хотя бы для начала, что-нибудь из жизни братьев-кочегаров.

      В это самое время и открылся за иллюминатором остров Эстере с горушкой Слаттаратинне. Броня увидел её, после чего и угостил меня «карасём и карасихой», хотя держал в руках книжку стихов Исикавы Такубоку. Я купил её перед самым выходом в море и с удовольствием дал почитать новоявленному коллеге по несчастью горбатиться на помпу.

      «Что он имел в виду, – думал я. – Будем здесь кормить карасей или только „ловить“ их со страху возле здешних скал?»

      В общем, я плюнул на стенгазеты, заодно – и на притязания помпы, и достал свой бювар.

      «15 декабря. Ползём к югу вдоль западных берегов Фарер. Тральцы уже нас ждут. Штормяга шумит где-то на севере, а здесь пока терпимо. Старпом острит по трансляции: „Остановка остров Воге! Никто не выходит? Следующая – остров Мюггенес!“ Возле него расположились две бородавки: Кольтер и Хесте. Каждая с горками, на каждой – обрывы и утёсы. И каменюк возле них очень даже изобильно – так и кипят бурунами. Все бородавки и острова – голые. Ладно хоть травка растёт, главная жратва здешних баранов. Капитан, бывавший в Торсхавне, говорит, что на иных островах растёт вереск».

      «16 декабря. Фареры переводятся с датского как Овечьи острова. Стас Варнело носил именно фарерский свитер с каким-то здешним „суровым“ узором. Где сейчас Стас, и где остальные? В нашей конторе я никого не встречал. Хованес,