Последняя. Александра Веен

напрямую:

      – У нас какое-то горе горькое? Клопы покусали? Пятку натер? Если легкое несварение желудка, у меня имеются семена подорожника, зверобоя, календула и несколько древесных угольков. Хочешь пожевать?

      Строгий, недружелюбный взгляд красноречиво оповещал о том, что жевать угольки Къельт не хочет.

      – Ты говорила ночью, – еще сильнее нахмурился он.

      – Боже милостивый! Неужели обозвала тебя бараньей башкой? Прости, пожалуйста, со мною это бывает.

      – Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Убью, убью, подстерегу и убью. – Къельт с отвращением повторил «заклятие» Эрсиль и уточнил: – Это с тобой тоже бывает?

      – Мне крыса мерещилась, а крыс я ненавижу, – наскоро придумала Эрсиль и совершенно поникла: вне всякого сомнения, Къельта она не обманула, а ее замечательная хитроумная мето́да приказала долго жить.

      Таким разгневанным Эрсиль Къельта не помнила. До вечера они и словечком не перебросились. Остановились в деревеньке Вельти́кша. Пока ужинали, Эрсиль снова попробовала навести мосты, но побуждение это засохло на корню: Къельт замкнулся и беседы беседовать не желал.

      За сутки ничего не изменилось: те же безотрадные холмы, пажити, чуть тронутые медью прозрачные рощицы и морось зыбкой кисеей. Иногда мимо Эрсиль промелькивали на резвых жеребцах посыльные в казенных синих плащах и несуразных ке́пи. Расплескивая грязь, проскрипел дилижанс с желтыми колесами и надписью: «Ро́дуок и сыновья. Ольта́т – Дунум». Къельт не соизволил им воспользоваться… Почтовая бричка, два пестрых фургончика разъезжих торговцев, печальный согбенный лудильщик2 – никто и ничто не интересовало Эрсиль. И на повозки, и на разношерстный кочевой люд она насмотрелась давным-давно.

      Къельт то и дело убегал вперед, а Эрсиль брела за ним, все равно что прикованная. Не единожды он вовсе исчезал, но Эрсиль чувствовала его – чувствовала его с тех самых пор, как достигла девятнадцатилетия.

      В старинный город Ва́рди-тэл, славившийся некогда своими резчиками по камню, Эрсиль и Къельт вошли окутанные мраком. К тому времени Эрсиль преследовало тревожное ощущение, что ноги она стоптала до ушей.

      Высокие трех- и четырехэтажные здания нависали над узкими дорожками, мощенными булыжником. На консолях раскачивались фонари, на фигурных гребнях крыш стрекотали флюгера. Эрсиль озабоченно крутила головой: Къельт снова куда-то запропастился. Вот только что подле нее был, а теперь как в воду канул!

      Эрсиль подождала у ворот зубчатой стены, отсекавшей Варди-тэл от внешнего мира, и похромала к черной громадине ратуши. Туда Эрсиль влекло нечто сложнообъяснимое – некая струна или тугая прочная нить. Враг в той стороне – тянула она.

      Варди-тэл будто вымер: ни лаючей подзаборной собачонки, ни запоздавшего прохожего. Утомившая дробь капель о гранит и… Миновав очередную темную подворотню, Эрсиль вдруг отчетливо услышала знакомое перестукивание, обернулась

2

Лудильщик – мастер, занимающийся покрытием железных, медных, латунных изделий и посуды тонким слоем олова для защиты от коррозии. Лудильщики предлагали свои услуги на фермах, в деревнях, гродках. Зачастую странствовали пешком.