Табия из двух сердец и снега. Вергилия Коулл

в рот толстый ломтик ветчины, заедая воздушнейшим белым батоном, поглядывая на засахаренные фрукты и размышляя, стоит ли откупорить шампанское или лорд сочтет это откровенным моветоном, когда вдруг хлопнула входная дверь. Через минуту, отряхивая снег с плеч, в гостиную вошел лорд – просто потому что никто иной так по-хозяйски не смог бы вести себя в этих стенах.

      Элли полуобернулась от камина, возле которого стояла, обхватив себя руками и будто бы слегка дрожа от озноба (на самом деле, старалась незаметно выковырять языком мясную жилку, застрявшую в зубах, и одновременно оценить стол: удалось ли быстро замести следы пиршества?). Нечаянно зацепила взглядом и Торнтона.

      Замерла.

      Боже, как хорош, стервец! Волосы темные, лицо скульптурное, в глазах – зелень, лед и порок. Таких зеленых глаз в сочетании с чуть смугловатой кожей Элли еще не видела ни разу в жизни и теперь едва сдержала вздох восхищения. Папаша Йозеф бы душу продал, чтобы заполучить себе такого на сцену. Впрочем, что за глупости? Лорд Торнтон никогда бы не снизошел даже до того, чтобы хотя бы посетить заведение папаши Йозефа, не то что работать на него. Это у нее от приятного шока рассудок помутился, не иначе.

      Лорд, впрочем, тоже не спускал глаз со своей предполагаемой невесты. Он медленно стянул с широких плеч дорогое кашемировое пальто (Элли едва не зажмурилась, глотая слюнки от голода иного рода), сдернул с шеи длинный белый шарф, скомкал в руке нервным жестом. Сюртук, явно пошитый на заказ у первоклассного мастера, обтягивал твердую грудь.

      «Я мечтаю говорить с вами, милая мисс Чарминг, – писал Торнтон в своих письмах, – просто держать вас за руку, сидеть у камина и говорить ночами напролет».

      Не приведи Господь, импотент, всерьез забеспокоилась Элли. Уж она-то рядом с ним бы точно не выдержала сидеть за ручку и просто разговаривать. Да и по его взгляду, этому темному, знающему взгляду опытного мужчины, который ощупывал ее тело сантиметр за сантиметром, что-то не похоже, что он из тех, кто интересуется женщинами для интеллектуальных бесед. Или все дело в том, что как раз от такого сорта дам лорд устал и теперь ищет «согревающую»? Элли даже стало слегка обидно. Она-то душу Торнтона, быть может, и согреет, но если этот красавчик не согреет ее физически, это станет пыткой из разряда «видит око, да зуб неймет!»

      И снова – боже, какой мужчина! Сразу видно – лорд, не то что те, кто окружал Элли до сих пор.

      – Мисс Элизабет Мери Чарминг?! – произнося это с полувопросительной интонацией, он чуть приподнял бровь, наклонил голову, краешком губ улыбнулся. Голос бархатный, глубокий. Элли уже поняла, что влипла, но она всегда себя считала не из тех девушек, кто пасует перед первой же трудностью.

      – Это я, – пролепетала она, стыдливо опуская ресницы (но продолжая следить за Торнтоном уже из-под них), – но я бы предпочла, чтобы вы называли меня Элли. Это детское прозвище, которым меня зовут только друзья и близкие люди.

      – Элли… – он произнес ее имя так, что внизу