Светлая для черного мага. Наталья Шнейдер

Епифания вздохнула.

      – Не все души можно спасти. Особенно, если человек сам отвергает спасение. Мы не отказываем тем, кто приходит к нам за исцелением, это правда, но разве Дитрих просил исцеления? Ведь он оттолкнул тебя?

      – Откуда вы… – Я осеклась, сообразив, что она имеет в виду не физическое действие.

      – Дитрих – некромант. Было бы странно, если бы он склонился перед светлой сестрой.

      – Не передо мной, но перед Фейнритом.

      – Разве тот, кто сам отдал свою душу Алайрусу, способен благоговеть перед Фейнритом?

      – Он говорил, что не выбирал… В самом деле, боги даруют силу не спрашивая. Как мне. Как вам.

      Боги могут не дать силу наследнику знатного рода и наделить ей крестьянина из глухой деревни. Для знати существовали наставники, школы, университеты. Чернь же, столкнувшись с силой, которую не понимала и не могла укротить, часто становилась причиной многих бед. Не просто так служители и служительницы Фейнрита, странствуя по миру, не только лечили и учили, но и искали одаренных детей, собирая их в обителях.

      Впрочем, некромант не походил на простолюдина. Не удивлюсь, если за его спиной поколения и поколения знатного рода.

      Лицо матушки посуровело, и я сжалась, как всегда, когда чувствовала ее недовольство.

      – Мы выбираем всегда. Каждый шаг, каждый миг. Когда Дитрих узнал, что стал средоточием греха, он мог выбрать. Нести зло в себе, преумножая его, или покаяться и очиститься.

      «Покаяться в том, что не согласился стать рабом, покорным големом?» – словно наяву услышала я звенящий от ярости голос.

      В детстве вокруг меня хватало очищенных – магов, решивших отказаться от некромантии. Особый обряд блокировал им черную силу, а вместе с ней – изрядную часть магии, заодно делая их нечувствительными к чужим заклинаниям. Очищенные считались хорошими слугами: послушными и нетребовательными. Их магия – те крохи, что от нее остались, – создавала свет, тепло, поддерживала чистоту, да и на кухне в хороших домах от них было много пользы.

      Потом я забыла о них – каждодневный труд был частью послушания, и слуг в обители не водилось. Я снова увидела очищенных, лишь вернувшись в столицу. Увидела и испугалась – их лица не выражали ничего, так мог бы смотреть восставший труп. Их голоса были тихи и бесцветны, да и откуда возьмутся эмоции у того, кто не имеет собственных желаний?

      Но если выбор между…

      Додумать я не успела – дверь распахнулась, незнакомая сестра воскликнула:

      – Матушка!

      – Виктория… – Услышь я такой тон, испарилась бы немедленно, но сестра, кажется, ничего не заметила.

      – Демоны прорвались над Эзенфелсом! – выпалила она. – Говорят, на пять лиг вокруг замка никого живого не осталось!

      Я охнула, матушка осенила себя священным знамением.

      – Замок? – спросила она.

      – Устоял. И сестры обители успели укрыться.

      Демоны то и дело вселялись в мертвых – из-за этого любого покойника следовало возложить на погребальный костер до конца дня. Демоны