Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

и напрягите свою память; помните ли вы, как был написан донос?

      – О да; я прочел его три раза, и каждое слово врезалось в мою память.

      – Повторите его мне.

      Дантес задумался.

      – Вот он, слово в слово: «Приверженец престола и веры уведомляет господина королевского прокурора, что Эдмон Дантес, помощник капитана на корабле „Фараон“, прибывшем сегодня из Смирны с заходом в Неаполь и Порто-Феррайо, имел от Мюрата письмо к узурпатору, а от узурпатора письмо к бонапартистскому комитету в Париже. В случае его ареста письмо будет найдено при нем, или у его отца, или в его каюте на „Фараоне“.

      Аббат пожал плечами.

      – Ясно как день, – сказал он, – и велико же ваше простодушие, что вы сразу не догадались.

      – Так вы думаете?.. – вскричал Дантес. – Какая подлость!

      – Какой был почерк у Данглара?

      – Очень красивый и четкий, с наклоном вправо.

      – А каким почерком был написан донос?

      – С наклоном влево.

      Аббат улыбнулся.

      – Измененным!

      – Почерк настолько твердый, что едва ли он был изменен.

      – Постойте, – сказал аббат.

      Он взял перо или, вернее, то, что называл пером, обмакнул в чернила и написал левой рукой, на холсте, заменяющем бумагу, первые строки доноса.

      Дантес отпрянул и со страхом взглянул на аббата.

      – Невероятно! – воскликнул он. – Как этот почерк похож на тот!

      – Донос написан левой рукой. А я сделал любопытное наблюдение, – продолжал аббат.

      – Какое?

      – Все почерки правой руки разные, а почерки левой все похожи друг на друга.

      – Все-то вы изучили!.. Все знаете!

      – Будем продолжать.

      – Да, да.

      – Перейдем ко второму вопросу.

      – Я слушаю вас.

      – Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вы не женились на Мерседес?

      – Да, одному молодому человеку, который любил ее.

      – Его имя?

      – Фернан.

      – Имя испанское.

      – Он каталанец.

      – Считаете ли вы, что он мог написать донос?

      – Нет, он ударил бы меня ножом, только и всего.

      – Да, это в испанском духе: убийство, но не подлость.

      – Да он и не знал подробностей, описанных в доносе.

      – Вы никому их не рассказывали?

      – Никому.

      – Даже невесте?

      – Даже ей.

      – Так это Данглар.

      – Теперь я в этом уверен.

      – Постойте… Знал ли Данглар Фернана?

      – Нет… Да… Вспомнил!

      – Что?

      – За день до моей свадьбы они сидели за одним столом в кабачке старика Памфила. Данглар был дружелюбен и весел, а Фернан бледен и смущен.

      – Их было только двое?

      – Нет, с ними сидел третий, мой хороший знакомый: он-то, верно, и познакомил их… портной Кадрусс. Но он был уже пьян… Постойте… постойте… Как я не вспомнил этого раньше! На столе, где они пили, стояла чернильница, лежали бумага, перья. – Дантес провел рукою по лбу. – О! Подлецы, подлецы!

      – Хотите