Ветер сулит бурю. Уолтер Мэккин

его.

      – Ну полно, Томми, все прошло. Скоро мы будем дома.

      И они повернули на запад и оставили позади остров, который теперь никто из них больше никогда не увидит, но и ее забудет никогда. А чуть позади острова в небе появилась бледная полоска приближающегося дождливого рассвета, и на ее фоне выступил причудливый искривленный силуэт поруганного дерева, которое, казалось, грозило им вслед кулаком.

      Глава 5

      Уже совсем рассвело, когда они остановились возле большого моста, ведущего в город. Здесь пути их расходились в разные стороны.

      Уличные фонари еще горели, и ветер гнал косой дождь. В тусклом свете занявшейся зари вид у них был очень жалкий. Волосы у девочки слиплись и мокрыми прядями свисали по обе стороны лица. От этого глаза стали очень яркими. Побледневшее, усталое личико с широкими скулами казалось вырезанным из слоновой кости.

      «Экие глаза у нее большие, и голову еще опустила, прямо Мадонна, да и только», – подумал Мико, вспомнив литографию, висевшую дома над очагом.

      У Питера волосы намокли и потемнели, но лицо у него было оживленное и на щеках горел румянец.

      «Кажется, ему все это очень понравилось, – рассуждал Мико. – Питера вообще радует все, что бы с ним ни приключилось; может, поэтому-то его так и любят». Маленький Туаки был похож то ли на мокрую крысу, то ли на потерявшегося щенка.

      – Пошли, пожалуй, – сказал Мико наконец. – Что мы дома-то скажем?

      Тут все призадумались.

      – Про крыс, во всяком случае, рассказывать нечего, – сказал Питер. – Это уж слишком фантастично. Меня в школе не раз били и за более правдоподобные отговорки.

      – У тебя хоть бы все обошлось, – сказал Мико девочке.

      – У меня-то обойдется, – устало ответила она. – Мои родители вряд ли беспокоятся. У меня есть тетка, Джулия ее зовут. Она живет неподалеку от острова. Я пила у нее чай перед тем, как пойти туда. Они, наверно, думают, что я осталась у нее ночевать из-за дождя.

      – Ну, спокойной ночи, – сказал Мико, – ни пуха тебе, ни пера.

      – Спокойной ночи, – ответила девочка, – и спасибо тебе. Ты вел себя очень храбро.

      Питер с девочкой смотрели им вслед, пока они не скрылись за поворотом длинной улицы, и только тогда свернули к ее дому. Чтобы проводить ее, ему пришлось сделать небольшой крюк, но он ничего против этого не имел. Они не разговаривали. Да и говорить сейчас было, собственно, не о чем. Уж очень все это было странно. Наконец она остановилась у калитки своего дома и протянула мокрую руку. Он пожал ее, заметив при этом, что рука у нее очень мягкая.

      – Ты… ты… ты извини меня, что я вначале нагрубил тебе, – сказал он.

      – Ничего, – ответила она. – Я же понимаю, что вы были очень недовольны, когда увидели, что на острове девчонка. Мне ведь тоже было неприятно, когда вы пришли.

      – Ну, спокойной ночи, – сказал он. – Надеюсь, тебе дома поверят.

      – О, в этом можешь не сомневаться, – сказала она несколько свысока. – У меня вполне благоразумные родители.