Весы Лингамены. Роман Александрович Орлов

вихри, и из-за этих завихрений, так сказать, одеяло нашей обыденности стало трещать по швам.

      – Прохудилось в самом неожиданном месте, я бы сказал! – дополнил Гелугвий.

      – Да, в последнее время чем дальше в лес… как это там говорилось?.. А давайте чаю попьём, – предложила Дарима. – Я сделаю.

      «Машинка» выдала четыре чашки ароматного чая и свежие пирожные. Поставив всё это на стол, Дарима сказала:

      – Теперь то ли плакать, то ли смеяться. Главный вопрос: что делать? И второстепенный вопрос: нужно ли что-то делать? Я применительно к ситуации.

      – Вот именно! – поддержал Штольм. – С одной стороны, у нас есть Эксперимент, и он продолжается, несмотря на последние события. С другой…

      – С другой, – подхватил Гелугвий, – нужно понимать, что по-старому уже ничего не будет. Поле Ящер, положим, не отключит, однако там, внутри, теперь всё с ног на голову. Кхарну взбунтуется и потребует выпустить его. – Учёный помолчал и неожиданно добавил:

      – Кроме того, я увидел Наланду!

      – И что, тоже взбунтуешься и потребуешь впустить тебя под Колпак? – не удержался я от шутки.

      – Но-но, я этого не говорил… – чуть смутился Гелугвий.

      – Товарищи, давайте попробуем разобраться, – попытался вернуть рабочую обстановку Штольм. – Посмотрим, что у нас есть. Мы теперь в точности знаем, отчего процент сильно колебался. Это раз. И два – Ящер решил внести свои «коррективы», и сколько десятков лет теперь достигать нам прежних показателей…

      – Штольм, мне кажется, как-то я уже говорила об изначальной, или, точнее, «нулевой» карме, – начала Дарима, но изложить мысль полностью ей не дали.

      – Да, точно! – отозвался Гелугвий за коллегу, прихлёбывая чай. – Вот если бы мы знали, кто кем был в прошлых рождениях, мы бы мигом все данные проанализировали и поняли, что движет нашей залётной рептилией.

      – «Если бы», да, – усмехнулся Штольм. – Карма-то не знает сослагательного наклонения.

      – Ну, ты ещё скажи, что эксперимент вообще бесполезен, потому как у нас на складе нет в наличии никакой «нулевой» кармы, не завалялась, видишь ли, и мы не в силах создать город «с чистого листа», – ответил Гелугвий и с вызовом воззрился на Штольма.

      Тут у нас начался полный балаган, накопившееся напряжение, наконец, нашло выход, и наше поведение никак не напоминало учёных-выходцев из цивилизованного четвёртого тысячелетия. Скорее из какого-нибудь варварского 20-го века. Правда, мы в этот момент меньше всего об этом думали.

      – «Нулевой» кармы нет, говоришь? – и Штольм как-то странно уставился на Гелугвия. Затем вдруг резко схватил «машинку» и добавил:

      – Вот я сейчас тебе этим «венцом прогресса» по голове дам, тут-то и конец всему! Ну, то есть – начало. Глядишь, и «нулевая» карма сразу появится!

      – Но!.. – у Гелугвия на секунду округлились глаза, но он быстро совладал с собой и продолжил более спокойно: – Но в мире вот уже пятьсот лет как не совершается никаких умышленных злодеяний. Стало быть, не сможешь ты меня этим увесистым