Большие Надежды. Варвара Оськина

с бинтами, не укладывались в привычную картину предательства. Ей зачем-то нужно было остаться именно здесь, а потому она словно пробовала, как далеко может зайти и, похоже, перестаралась. Хант усмехнулся.

      «Неудачный у тебя выдался день, Флоранс Мэй… Ох, неудачный».

      На верхних этажах Башни всегда было довольно пустынно. Далеко внизу остались суетливые службы Канцеляриата, залы для совещаний, Архив, сотни людей, что сновали по переходам и коридорам… Однако сюда, на сотый этаж, не долетал гомон их голосов. А потому в этот час тишину здесь нарушал только шум вентиляции и неизбежный гул от Щита, чей верхний край маячил аккурат под ногами. Из больших желтоватых окон можно было, как на ладони, рассмотреть его состоявшую из гексагонов тяжёлую сетку, что едва заметно переливалась в закатных лучах тусклого фиолетового солнца. Это было довольно красиво, и Хант, замерев напротив одного из оконных проёмов залюбовался его голубоватым флуоресцентным свечением.

      Город был всем, что представлял собой Артур. Его плотью, кровью, мыслями, телом. Тем, что он поклялся защищать ценой своей жизни, и что ни разу за десять лет, находясь во главе службы Карателей, не подвёл. Город это ценил. Сложно сказать имелись ли у искусственного разума, хоть какие-то чувства, но всё здесь было готово рассказать Ханту свои тайны, стоило лишь попросить. Центральные площади, кварталы рабочих, даже заводские трущобы на самой окраине немедленно раскрывали секреты. Артур дышал этим Городом, а тот отвечал своей преданностью.

      По крайней мере так было до той странной Бури неделю назад. С тех пор Ханта не оставляло неприятное чувство, будто от него что-то скрывают, но Город упрямо молчал. Он вообще словно бы вымер под потоками странного ветра, а на утро едва дышал, захлёбываясь ранеными лёгкими вентиляции. Так много смертей! С чего бы? Артур не понимал.

      Из всех жителей он, наверное, лучше других знал пыльные Бури, что проходили ежемесячно через Город. Он наблюдал за ними со стороны, был в их эпицентре, встречал под Щитом и перед ним. Знал их на вкус, видел их цвет, чувствовал приближение шторма задолго до первого воя сирены. Задолго до того, как столбы поднятой пыли заслонят горизонт, подобно грязной стене! Но в тот день, когда была казнена Мессерер, не было ничего. Буря будто возникла прямо у самого Города. Но откуда? И почему?

      Устало стянув шлем, Хант провёл рукой по взлохмаченным волосам и машинально нащупал скрытый под ними и сгладившийся от времени старый шрам, что остался от давно позабытого пореза. Рубец привычно засаднило, однако, скользнув по нему забинтованной ладонью, Артур на мгновение замер, а потом резко отбросил мешавшуюся маску на небольшой столик. Раздался грохот, скрежет, от которого он невольно поморщился, а потом с тихим шипением открылась дверь, что вела в ещё одну комнату. На пороге возникла эфемерная фигура белокурой Лины, и Хант улыбнулся. Вышло до отвращения формально, но здесь никто не проверял на искренность чувств.

      – Ты сегодня поздно, – тем временем негромко проговорила она и, тихо ступая босыми ногами, подошла к Артуру. Лина