Ел я ваших демонов на завтрак!. Антон Кун

с открытым пламенем. Электричество? Может быть, хотя проводов на улицах города я не заметил.

      Два широких кухонных окна смотрели на город.

      Глянул мельком на женщин.

      У них было такое счастливое выражение, как будто дитёнок в первый раз самостоятельно на горшок покакал.

      Лядь! Я этого не выдержу!

      «Спокойно, Кизаму, спокойно!» – сказал я сам себе и пошёл по коридору дальше искать второй объект – туалет и ванную.

      Найти их тоже не составило большого труда – сразу за лестницей рядышком располагались две двери – одна в ванную комнату, другая в уборную.

      Дальше по коридору было ещё две двери – по разные стороны коридора. Может, кладовки или другие хозяйственные помещения – потом разберусь. Сейчас будет подозрительно, если пойду проверять.

      Зашёл в туалет и закрыл за собой дверь, отсекая мамочек. Мне требовалось перевести дыхание и расслабиться хоть немного. А то чокнуться можно – такой контроль.

      Свет включился автоматически, хотя никаких лампочек или выключателей я не увидел. Толчок представлял собой креслице с подлокотниками и дыркой посередине, поставленное сверху на подобие унитаза. Дерьмо так же смывалось водой из бачка, расположенного сверху.

      Долго сидеть было нельзя. Было понятно, что мамочки тщательно следят за всем, что касается пацана. Им что, заняться больше нечем?

      Так, спокойно!

      Я спустил для виду воду и вышел.

      Все три женщины стояли и терпеливо ждали меня.

      Дурдом!

      Помыл руки в ванной – она, кстати, тоже несколько отличалась от привычной мне. Две каменные чаши – миниатюрная для мытья рук и маленький бассейн, в который вода текла постоянно, как будто ручей заворачивал в дом. И душ рядом – видимо его следовало принять прежде, чем лезть в бассейн. Ну или просто один душ, без ванны.

      Я умылся и направился в столовую.

      – А переодеться? – решилась подсказать женщина, которую звали мама Ишико.

      – Зачем! – не понял я. – Мне и так норм.

      – Ну уж нет! – возмутилась вторая мамочка. – Ты не можешь так себя вести! Это недостойно сына старосты! Я старалась, шила для тебя одежду, а ты даже не взглянул…

      Ненадолго же их хватило. Но, если я хочу свободу, то нужно её отвоёвывать. А потому я сел на стул, откинувшись на спину, скрестил руки на груди и сказал:

      – Могу! Я могу так поступить!

      Я всем видом продемонстрировал, что подчиняться не буду.

      Ха! Я недооценил мамочек!

      – Кизаму, сынок, как ты можешь расстраивать маму Юмико? – строго спросила та женщина, которая встретила меня у калитки. – Ты же знаешь, у неё больное сердце!

      Блин! Запрещённый приём!

      С другой стороны, я понимал: если сейчас поддамся, то моя жизнь превратится в ад. Гиперопека – это страшная вещь.

      Я встал.

      – Дорогие мои мамочки! – торжественно произнёс я. – Я вас очень люблю…

      Я постарался звучать убедительно и говорить вещи, которые от меня ждут. Хотя бы часть того, что от