В паутине лжи. Наталья Масальская

он был с щегольской утонченностью в коричневый в тонкую клетку костюм и галстук в тон.

      – Вы ко мне?

      Он быстро положил бумаги в папку, завязал тесемку на бантик и убрал ее в раскрытый шкаф за спиной.

      – Чертов перфекционизм, – чуть заметно улыбнулся он, извиняясь за задержку, и сделал несколько шагов к стоящему на пороге Борису.

      – Я ищу Блохина Илью Витальевича.

      – Блохин – это я. Чем обязан?

      – Я занимаюсь делом о пропаже Светланы Николаевой. Я так понимаю, она ходила к вам на консультации?

      – Все-таки сбежала? – обескураженно покачал головой Блохин, бегло взглянув в раскрытое удостоверение следователя. – Да вы присаживайтесь.

      Он указал Борису на один из кожаных диванчиков, стоящих вдоль выкрашенной в отвратительный грязно-голубой цвет стены. Сам присел тут же, развернувшись к собеседнику вполоборота, так, что их колени почти соприкасались. Борис сел поглубже на диван и выпрямился.

      – Недолюбливаете людей? – спросил Блохин, с интересом наблюдая за его возней.

      – Речь сейчас не обо мне, – Борис по привычке достал из кармана пиджака пачку сигарет, но, встретившись взглядом с Блохиным, убрал обратно.

      – Итак, Света Николаева, – повторил он, чтобы прекратить наконец эти нелепые гляделки. – Вы считаете, что она сбежала из дома?

      – Считаю, – спокойно ответил Блохин. – У Светы был синдром дефицита внимания. Такой диагноз сейчас – не редкость. Понимаете, современные подростки…

      – Я могу на ее дело взглянуть? – прервал его Борис, предугадывая в размеренном тоне собеседника начало длинной занудной лекции по психоанализу.

      – К сожалению, – развел руками Блохин и поднялся с места.

      Он не спеша подошел к шкафу, куда несколькими минутами ранее убрал картонную папку.

      – К сожалению? – переспросил Борис, наблюдая, как психолог, поднявшись на носки, достает что-то с верхней полки.

      Блохин вернулся с папкой.

      – Именно, к сожалению. Видите ли, Свету обязали посещать мои сеансы, но ни на одном из них она так и не появилась.

      – Что тогда это? – Борис указал взглядом на папку, которую держал в руке Блохин.

      – Это оценка ее психологического состояния, сделанная два года назад. Чем богаты.

      Принимая из рук Блохина папку, Борис заметил, что костяшки его пальцев сбиты. Ссадины были свежие, но уже кое-где успели покрыться тонкой темно-бордовой корочкой. Тот поспешил отдернуть руку и неуклюже повел плечом, стараясь прикрыть ссадины манжетой рубашки.

      – Неудачный день, – скривил он губы в подобии улыбки, присел на диван и уставился перед собой.

      – Что вы можете сказать о Свете? Какая она была? С кем общалась, на что способна?

      – Ну с кем общалась, этого я вам не скажу. Попросту не знаю, – он снова в полкорпуса развернулся к Борису. – Но девочка была, как говорят, оторва. Вы что-нибудь знаете о синдроме дефицита внимания?

      – В общих чертах.

      – Тогда