Здесь все рядом. Анна Дашевская

не слишком возбудились, но всё-таки заинтересовались. Предложили передать в дар музею для научной и выставочной деятельности, я пообещала подумать. Координат своих оставлять не стала, и вообще сбежала, воспользовавшись тем, что у разговаривавшей со мной сотрудницы зазвонили сразу два телефона.

      Эсфирь мои сомнения разделяла.

      – Нет, понятно, что это не супер-раритет, но тётка с тобой разговаривала так, будто ты у неё пришла просить денег на чашку кофе! Надо поискать, кто ещё интересуется этой темой. Вроде бы была какая-то ассоциация музыкальных музеев?

      – Поищу…

      Тут вышел исполнитель, зазвучала музыка, и я выкинула из головы непонятное наследство.

      Что бы там ни было, где бы ни пропадала мама поздними вечерами, но я точно знала, что на её поддержку могу рассчитывать. Поэтому утром за завтраком я рассказала её обо всём, что было вчера на педсовете – а заодно о содержимом банковской ячейки и походе в музей.

      Слушала она внимательно, на предположения коллег о грядущем моём увольнении только хмыкнула:

      – Ну и что? Ты собиралась в этой школе до старости сидеть, что ли? Уволят – замечательно! Пусть выплачивают всё, что положено, заберём деньги, которые нам со счёта Александры Михайловны положены, и поедем отдыхать.

      – Куда? – спросила я, несколько ошеломлённая напором.

      – Да какая разница? Главное, чтобы был лес и удобства в номере…

      – Ладно, мам, я подумаю!

      Она посмотрела на часы, охнула и убежала краситься и одеваться. Мне, в общем, тоже было пора, так что вопрос об отдыхе остался открытым. Да и чего тут обдумывать, может, я зря нервничала, и никто меня не уволит?

      Вблизи господин Будаков выглядел ничуть не приятнее, чем издалека. Одна радость, что, когда он говорил тихо, его голос был всё-таки не столь противным. Впрочем, это не имело никакого значения, потому что вчерашние предположения оказались справедливыми: мне было предложено подать заявление по собственному желанию.

      – С какой стати? – я подняла бровь. – У меня пока такого желания не возникло. А если оно есть у вас, увольняйте по сокращению штатов.

      – А по статье не хотите? За нарушение трудового договора, например? – господин директор не стал миндальничать. – Или неисполнение трудовых обязанностей?

      – Замучаетесь судиться, – я улыбнулась так сладко, что захотелось прополоскать рот. – Вы же не думаете, что я сама по себе, и за моей спиной никого нет?

      – Ну, а вы понимаете, что у меня масса возможностей вынудить вас уйти, – он отзеркалил мою улыбку. – Максимально неудобное расписание, самые тяжёлые ученики, жалобы от родителей…

      В ответ я показала телефон с пишущим диктофоном.

      – Адвокату моей семьи будет очень интересно послушать эту беседу. Ксенофонт Карлович, не надо. Увольняйте по сокращению штатов, и я немедленно освобожу вас от своего присутствия. А иначе буду цепляться за своё место всеми когтями, и вам долго-долго придётся тратить фонд заработной платы на трёх преподавателей сольфеджио.

      В общем, в семь минут, отведённых на беседу с сотрудниками,