Трубадура. Дарья Волкова

обернулся. Вблизи его ресницы кажутся ненастоящими. Таких длинных черных ресниц у парней не бывает. А у Степана они есть…

      Она провела ладонью по его бицепсу. И в следующий миг они целуются. Безо всяких там «только губами, без языка», «я только в краешек», «рот не раскрываем, и всё норм». С полным ощущением, что они это делали раз сто до этого. Ровно совпав и попав во всё. В том числе и кончиком языка в пломбу на верхней шестёрке справа.

      И именно в этот момент Тура вдруг понимает, где у нее главная эрогенная зона. На руке. Когда нежные чёрные волны волос скользят по ладони и между пальцами. И его руки на ее спине – горячие, настойчивые. И вдруг они переместились на грудь…

      У него колючая небритая щека. Об этом сообщает пощёчина. Степан поджимает и без того узкие губы и опускает роскошные ресницы. Недоуменно. Презрительно.

      – Секс-услуги не входят в стоимость проживания! – Тура тоже умеет врезать как следует.

      – Я доплачу.

      Получи вторую пощёчину!

      Тура вскакивает с кровати. Сказать бы что-то, но ничего на ум не приходит.

      – Держи свои руки при себе! – шипит она.

      Уже у двери ее настигает тихий голос Степана:

      – Здорово целуешься.

      Дверью она хлопнула. Музыки больше не слышно.

      На кухне Степан делал отжимания.

      Двадцать два… двадцать три… двадцать четыре… двадцать…

      Со счета его сбили шаги. Пришлось прерваться и встать.

      В дверях стояла Елена Павловна собственной персоной. В тонком коротеньком халате с пояском. Обширный бюст был представлен во всей красе. Практически не оставлял места для фантазии.

      Стёпка вытер шею полотенцем. И проклял себя за то, что не надел футболку. Привык заниматься с голым торсом – так удобнее. Судя по взгляду Елены Преужасной – пора отвыкать.

      Дама сделала вид, что засмущалась.

      – Ой, Стёпочка, не смотрите на меня, я не накрашена!

      Угу. А красная помада – это ему мерещится, видимо.

      – Вы прекрасно выглядите, Елена Павловна.

      Зря сказал. Но уже поздно. Она подплыла к нему, дыша жаром и гелем для душа. Стёпе осталось только прижаться к стенке. Он вдруг понял, что чувствуют девчонки, когда к ним клеятся на улице не совсем трезвые и очень наглые парни. И это при том, что он сам – сто девяносто три, девяносто пять и может вломить. Но не возрастной же тётке с яркой помадой и в неприлично коротком халате?

      – Стёпа, вы завтракать будете?

      – Спасибо. – Степан бочком стал пробираться к выходу с кухни. – Я уже позавтракал.

      – Да что вы там ели? Пару бутербродов всухомятку? Давайте, я вам приготовлю вкусный омлет.

      – Еще раз спасибо, но ваша дочь угостила меня кашей.

      Елена Павловна двинулась к холодильнику.

      – Кашей? Это хорошо! – Она открыла дверцу. – Так, что у нас здесь?

      Степан быстренько ретировался и скрылся за дверью своей комнаты. И кой чёрт его дёрнул заниматься на кухне? Места в его комнате маловато. Надо иногда и голову включать.

      Вернувшись домой