Рыцарь веры. Татьяна Гончарова

это дело провернуть. Было решено оставить у себя по максимуму молодняк, а отправить в Чечню всех более-менее квалифицированных.

      Надо ли уточнять, что в такой кутерьме Федины документы угодили именно во вторую стопку.

      Глава 2. За холмами порубежными

      Хмурым декабрьским днем 900 ресковских мотострелков, и с ними Федя Горкин, добрались до аэродрома в Моздоке. Назначенный ими командовать подполковник Синицын объявил построение.

      Солдаты вытянулись в строй, недоуменно оглядываясь кругом себя.

      Конечно же, сейчас декабрь. Никто и не ждал, что здесь тропики. Но, Боже мой, ведь их как-никак привезли не в тундру, а на Кавказ! Где же его пышные горы, закутанные в леса, гостеприимное море, низкое жаркое небо?

      Здесь должно быть море. Нет, земля, на которой они стояли, никогда не касалась моря, иначе она бы ни за что не осталась такой убогой.

      Здесь должны быть горы. Нет, никаких гор не может быть под таким мутным, белесым, невзрачным небом.

      Здесь должны быть леса и сады. Но разве что-то может вырасти из этой жирной серо-желтой грязи, на таком пронзительном ветру, в этом пустом, лишенном солнечного сияния воздухе? На аэродроме царил жуткий холод. И только вблизи взлетных площадок, раскаленных от непрерывных посадок и взлетов, чувствовался слабый намек на тепло.

      Не прибавлял энтузиазма и внешний вид аэродрома. Чуть ли не все обозримое пространство – а его на любой аэродроме немало – было загромождено людьми и техникой. И все кругом, кроме кучки приземистых строений, непрерывно двигалось и перемешивалось. Вот, наверное, откуда пошло выражение «заваруха»…

      Подполковник Синицын был, пожалуй, единственным из ресковцев, кто не расстроился от непрезентабельности Моздока и Чеченской республики. Некогда ему было огорчаться такими вещами, поскольку у него по самое горло было других, более внятных проблем. Ему надо было разбить свое «сводное подразделение» на подразделения помельче, которые могли бы самостоятельными единицами влиться куда им скажут. Больше всего Синицына беспокоило то, что этот приказ был единственной информацией, которую до него донесли.

      Но приказ есть приказ. Переформироваться значит переформироваться. Синицын переформировался. Не без труда покончив с этой задачей, он крикнул:

      – Не разбредаться, через полчаса посадка. Воль…

      И тут у него за спиной возник некто. Этот некто его перебил:

      – Разрешите представиться. Капитан 17 роты десантников Растаковского полка Барышев.

      Синицын обернулся. Перед ним стоял запыхавшийся человек в бушлате без знаков отличия. Синицын назвал себя и свою часть.

      Назвавший себя Барышевым не то отдал честь, не то потер висок. После чего заявил:

      – Мне поручено доукомплектоваться вашими людьми. Вот приказ.

      – Что за… – пробормотал Синицын. Поколебавшись, он убрал свою планшетку под мышку, и тут же ему вручили измятые ветром бумаги. Они кувыркались меж пальцев, словно буйно помешанные, не давая себя прочесть.

      Наконец,