Семь летучих пассажиров. Марина Москвина

тоже не принял. Потому что я из всех гимнасток – самая толстая.

      Ботиныч так и сказал:

      – Ты мне, Шишкина, всю картину испортишь. Худеть тебе надо. Девушка должна быть как берёзка.

      Мне так обидно стало. Хожу по школе, слоняюсь. Даже домой идти не хочется. Слышу, на втором этаже духовой оркестр репетирует.

      – Величественней! Ве-ли… кхе-кхе-кхе!.. – закашлялся духовик Евгений Леопольдович. (Ещё бы! Разве их перекричишь?!)

      – Напевней, други мои! Шире! Тари-ра-ра-па-ра-ра-ра… валторны!.. Па-рирам!

      Я приоткрыла дверь и заглянула в класс.

      Евгений Леопольдович стоял ко мне спиной. Вернее, не стоял, а подпрыгивал. Круглый, на макушке лысина.

      – Три-ра-ри-ра-пам-ба-рам!!! Барабан! – Евгений Леопольдович так замахал руками! У него даже лысина вспотела. – Внушительней, други мои! Крещендо!!! А теперь… – Он немножко присел, а потом как вскочит, как закричит: – Фортиссимо!!!

      Мишка Маслов из шестого «А» – мне его лучше всех видно – щёки надул, уши красные, того гляди – лопнет!..

      – Стоп-стоп-стоп… – Евгений Леопольдович постучал дирижёрской палочкой. – Не слышу тарелок! Кузнецов! Где Кузнецов?!

      Все молчат – не знают. Я тогда просунула голову в класс и говорю:

      – Кузнецов, ваш тарелочник, в нашем пятом «Б» учился. А позавчера ушёл в другую школу. Они переехали.

      – Как же так? – растерялся Евгений Леопольдович. – У нас на носу – ответственное выступление. В финале без тарелок… Нет! Это невозможно!

      И тут он подошёл ко мне.

      – Девочка! – сказал Евгений Леопольдович. – Хочешь, я научу тебя играть на тарелках?

      Я вспомнила Ботиныча. «А, – думаю, – теперь всё равно. Хоть на кастрюлях».

      Ответственное выступление во Дворце творчества назначили на вторник. Правда, это будет «соревнование по гимнастике среди юниоров». Мы только и сыграем – в начале марш, а в конце туш для победителей, но Евгений Леопольдович всё равно очень волновался.

      И я волновалась.

      Для меня сейчас успех – всё! Как представлю: я на сцене с тарелками! Тарелки блестят! Я стучу! Заключительный удар марша – бум-м!!! Аплодисменты! Может, кто-нибудь из публики крикнет: «Браво, Шишкина!»…

      А Ботиныч уже за кулисами! И ко мне – через весь оркестр.

      «Прости, – скажет, – Шишкина. Я же не знал, что ты у нас – талант! А раз такое дело, приходи на тренировку и танцуй себе на здоровье с лентой!»

      В общем, еле дождалась я этого вторника. И вот после уроков в парадной форме, с начищенными трубами мы прибыли на концерт.

      Евгений Леопольдович в военном кителе. На груди – ордена и медаль «За отвагу!» Мы его таким ещё никогда не видели. Он выстроил нас на сцене и сказал:

      – Ну, други мои! Не подкачайте!

      Занавес открылся. Евгений Леопольдович махнул мне дирижёрской палочкой, и я ударила в тарелки!

      Играли мы громко и здорово. Точно как в «Айвенго», когда музыканты созывают рыцарей на турнир! Евгений Леопольдович даже жмурился от удовольствия. А я, хоть оркестрантам нужно всё время смотреть на дирижёра, стала коситься в зал – нашла маму с