Егерь-3: Назад в СССР. Алекс Рудин

затрещали и выбросили небольшой сноп искр.

      Я перевёл взгляд на психотерапевта.

      – Владимир Вениаминович, вы согласны с Георгием Петровичем?

      Тот незамедлительно кивнул.

      – Да, – пророкотал он.

      И сейчас же спросил:

      – А вы можете что-то предложить, Андрей Иванович?

      Глава 2

      – Ну, что ты думаешь о предложении Андрея, Володя?

      Генерал нетерпеливо наклонился к собеседнику.

      За пыльным окном купе отъезжал назад выкрашенный жёлтой краской вокзал, немного похожий на готический собор.

      По дороге из Черёмуховки в Волхов они почти не говорили. Да и вчера вечером тоже. Слушали Андрея, опасаясь перебить его и сбить с настроения. И Георгий Петрович и Беглов достаточно пожили на белом свете. И прекрасно знали, когда надо высказывать своё мнение, а когда лучше его попридержать.

      А Андрей говорил. Неумело, сбиваясь, путаясь в мыслях и воспоминаниях, он рассказывал им о том, что случится с их страной в следующие сорок пять лет.

      Огромный срок!

      Но и предстоящие перемены огромны, даже невообразимы!

      Кто в своём уме мог сейчас представить, под какой откос покатится сильная и великая страна?

      Сердце Георгия Петровича жгла невообразимая горечь. Горечь неминуемого поражения в заранее проигранной войне. Но генерал-лейтенант умел отбрасывать в сторону эмоции. Взглянув холодным взглядом на предложение Синицына, он был вынужден признать, что Андрей рассудил верно.

      «Как ему это удаётся?» – подумал Георгий Петрович. – «Ведь совсем молодой парень ещё. Сколько ему? Двадцать пять? Двадцать четыре?»

      И тут же одёрнул себя.

      «В прошлой жизни ему было шестьдесят два. Побольше, чем тебе сейчас. И он наяву пережил всё то, о чём ты только слышал».

      На вокзале генерал решительно двинулся в сторону касс дальнего следования. В скором поезде, который шёл из Котласа в Ленинград, нашлось свободное купе. Предъявив документы, Георгий Петрович забронировал все четыре места. Теперь у них с Володей были два часа, чтобы поговорить спокойно и откровенно.

      – Так что ты думаешь? – повторил генерал, глядя на проплывающие мимо деревянные бараки Ленинградского тупика.

      Прежде, чем ответить, Беглов повернул ручку на двери и запер купе изнутри.

      – Я думаю, что Андрей нашёл наилучший возможный выход, – не колеблясь, сказал он.

      – А не слишком он рассудителен? Понял, что в одиночку использовать свои знания не сможет, и предложил нам скооперироваться…

      Владимир Вениаминович улыбнулся.

      – Дело не в рассудительности, Жора. Просто Андрей – хороший человек, который не может спасаться сам, бросив в беде близких. Надвигающиеся перемены он воспринимает именно как катастрофу. И хочет защитить тех, кто ему так или иначе дорог. А мы с тобой попали в это число.

      Владимир Вениаминович хлопнул ладонью по сиденью. Соскучившийся Жека воспринял хлопок, как сигнал. Он тут же запрыгнул к хозяину и попытался дотянуться мокрым языком до хозяйского носа.

      – Пошёл