Егерь-3: Назад в СССР. Алекс Рудин

с бутербродом, как гудят натруженные за день ноги.

      – Смотрите – какой красавец!

      Владимир Вениаминович, наконец, выпрямился, держа в руках добытого лиса. Длинный рыжий мех с серебристой опушкой переливался при дневном свете. Широкая белая грудь и тёмные, почти чёрные передние лапы.

      И правда – красавец!

      Неутомимый Жека подпрыгивал и волчком крутился у ног хозяина, стараясь снова добраться до лисы.

      – Отличный воротник получится, Володя! – одобрил, подходя, Георгий Петрович. – Подаришь своей Марине, чтобы почаще отпускала на охоту.

      – Марина меня понимает, – протянул, почти пропел басом Владимир Вениаминович. – А вот дела, служба…

      Он пошарил в кармане, вытащил кусок сахара и протянул его Жеке.

      – Держи, неугомонный!

      Жека, радостно крутя коротким хвостом, схрумкал сахар.

      Георгий Петрович устало присел на поваленное бревно. Вытащил из кармана папиросы и закурил.

      – Как ваша нога? – спросил я его.

      – Да что ей сделается, – отмахнулся генерал. – Болит.

      – Сейчас костёр разведём, чаю попьём, – сказал я. – Да и к дому.

      Я принялся собирать дрова. Владимир Вениаминович подвесил лису на дерево – повыше, чтобы не дотянулись собаки – и тоже стал мне помогать.

      Мы развели небольшой костёр, подвесили над огнём закопчённый котелок. За водой я не поленился сходить к озеру – в бочажинах на дне оврага вода была только стоялая, подёрнутая радужной плёнкой затхлого налёта.

      Очень скоро в котелке забулькала вода. Я всыпал в кипяток горсть заварки, кинул для запаха несколько малиновых прутьев, которые сломал тут же, в овраге.

      Дождался, пока чаинки осели на дно, и разлил по кружкам тёмно-коричневый горячий чай.

      Владимир Вениаминович развернул промасленный свёрток с бутербродами.

      – Жена собрала в дорогу, – улыбаясь, пророкотал он.

      Шумно, обжигаясь, отхлебнул из чашки.

      – Хорошо!

      И впрямь, в лесу было хорошо. Наполовину сбросившие листву деревья стояли неподвижно. Каждая тонкая веточка отчётливо прорисовывалась в прозрачном воздухе. Только сосны упрямо зеленели, да по краю оврага стояли редкие тёмные ели.

      Перекусив, мы залили костёр остатками чая и тщательно затоптали огонь сапогами.

      – Пора идти, – сказал Георгий Петрович и со вздохом поднялся на ноги. Мы выбрались из оврага наверх и пошли берегом озера к базе.

      Озеро казалось совершенно пустынным. Утки уже улетели. Ещё недавно на воде ночевали стаи запоздалых гусей, но и они ушли к югу. Я пригляделся и увидел, что ночью между стеблями тростника намёрзли первые тонкие ледяные забереги.

      Наступило то самое межсезонье, когда охота по птице почти закончилась, а охота по первому снегу ещё не началась.

      Охотники на базу наведывались редко – сейчас разве что зайца с гончими гонять. Но мало кто держал гончих собак в городе – эти псы не для тесной городской квартиры. А у сельских охотников были свои излюбленные места