Золушка. Евгений Салиас де Турнемир

которое он держал в руке, красные ленточки Почетного Легиона. К тому же это были не бантики, а кружочки… Господин и просто кавалер – chevalier, a officier – офицер, а может быть и командор ордена.

      И теперь эта дама сошла с поезда в их захолустье, в Териэле…

      «Любопытно, diantre…[20] Кто такая?» – думал он, глядя на красивую женщину, которая села и любезничала с начальником станции.

      И Бретейль задней дверью прошел во двор, где его ждала лошадь, а мальчишка-сын дремал в повозке.

      Дама, удивившая всех местных жителей, была в сером шелковом платье, отделанном стеклярусом, с голубым бантиком на шее, который оттенял ее светлое и оживленное лицо. Затейливая и вычурная шляпка была совсем на затылке, причем кружево, перья, розовая птичья голова с крылом, ленты, тюль и тот же черный стеклярус – все перепуталось на шляпке, которую за всеми этими украшениями было почти не видно. Шляпка, собственно говоря, как бы не существовала или вся состояла из одной хитрой отделки. На груди дамы блестели тонкая, золотая цепочка и эмалевые маленькие часики, прицепленные к брошке с крупным изумрудом в довесок к таким же серьгам. На руке был большой браслет с модным oeil de chat[21], а на пальцах широкой и плоской руки сияло несколько мелких колец и один перстень – крупный бриллиант с рубинами, изображавшими цветок. В руках дамы был серый плед, маленький красный саквояж из сафьяна, зонтик и веер.

      Белокурые волосы, беспорядочно завитые и взбитые хохолком, топорщились на голове, спутываясь с отделкой шляпы, и затем падали на лоб почти до самых бровей. Дерзкие, большие серые глаза были едва заметно подсурмлены, а на лице, щеках и шее виднелась розовая пудра. Сильный аромат духов наполнил кабинет с ее появлением.

      Быстро оглядевшись, она уселась, откинувшись развязным движением на спинку скамьи, и небрежно бросила на пол свой плед и саквояж.

      – Oh, vrai, je suis éreintée![22] Право, надорвалась, – воскликнула она. – Эти путешествия не по мне. Ненавижу путешествовать! Не понимаю, как англичане странствуют весь свой век!.. Что же вы стоите? Садитесь. Tenez… Il y en a pour deux…[23] Потеснимся. Я этого не боюсь, quant aux hommes![24]

      Она передвинулась на край скамейки тем же быстрым и резким движением. Начальник станции поблагодарил, но не сел.

      – Ну не желаете… так стойте. Вы, однако, упрямец. Как вас зовут?

      – Туртуа, сударыня…

      – Вы здесь шефом?

      – Точно так.

      – Ох, как печет!.. Это не лето, это ад… Но, у нас, в Париже, еще жарче… В театрах просто невозможно бывать. Вчера я была в Буфф… Задохнулась.

      Кассир, давно бросив свое занятие, робко глядел приезжей прямо в лицо и подобострастно улыбался.

      «Хорошенькая, черт побери! – думал он. – И к нам, в Териэль?.. К кому? Новая владелица какой-нибудь усадьбы в окрестностях или виллы… Но лошадей никаких у станции нет. Как же она отправится отсюда?»

      Телеграфист, по фамилии Багет, принес в руке стакан воды, полный до краев, и конфузливо подал его даме.

      – Надеюсь, она не причинит мне вреда? – спросила

20

черт… (франц)

21

Oeil de chat – кошачий глаз (франц).

22

Я и правда измотана (франц)

23

Присаживайтесь… Здесь можно уместиться и вдвоем… (франц)

24

Что касается людей (франц).