Золушка. Евгений Салиас де Турнемир

тот равнодушно.

      – Да. Эльзà! И прозвище газели не поможет, увидите. Не нынче, завтра будет раздавлена. Et une belle enfant[3] – вот что обидно. Этого оставить нельзя. Сегодня же отошлю докладную. Словесно наших чертей шефов и начальство не проймешь.

      Девочка, однако, видела угрожающий жест машиниста и грустно задумчивым взором своих красивых черных глаз, будто неприязненно, провожала вдаль поезд. А он, как сказочный дракон, хрипя и обрызгивая землю злобной пеной, извивался железным туловищем и ускользал по зеленой равнине.

      «Опять, пожалуется на станции», – подумала девочка, которую машинист назвал так же, как ее называли все в местечке…

      Настоящее ее имя было Louise-Anna-Elzire Caradol, но все звали ее уменьшительным третьего имени: Эльзà. И всегда, в силу привычки, все как бы бессознательно прибавляли прозвище, бог весть, когда и кем, но метко данное. Прозвище это: «газель» вполне шло к девочке с оригинальным типом лица, совершенно чуждым ее среде.

      Во всей ее фигуре сухощаво крепкой, грациозно сильной, в дико блестящих глазах, всегда будто неприязненно и недоверчиво взирающих на людей, во всех нервно-быстрых, будто пугливых, но страстных движениях, в легкой, но резкой поступи, в порывистых, но мягких и красивых изгибах тела, сказывался именно дикий горный зверек – газель.

      Глава 2

      Поезд исчез за холмом, но гул длился еще с минуту и вдруг, после долгого свистка, сразу замер. Поезд остановился на маленькой станции за полторы километра от моста и сторожевого домика. Эльза, между тем, отворила настежь обе заставы на шоссе, пересекающем железнодорожное полотно, и ломовой извозчик, дожидавшийся проезда, двинулся с места.

      Огромная и длинная повозка на двух почти двухметровых колесах, нагруженная мешками с мукой и запряженная красивым толстогрудым першероном[4], будто зашипела, давя в порошок щебень, густо рассыпанный по шоссе… Сильный, серый в яблоках, рабочий конь с громадным хомутом, украшенным сверкающими медными бляхами и голубым мохнатым мехом, мощно и как-то даже важно, без малейших усилий, шагнул на рельсы. За повозкой двинулся молодой малый в синей блузе с бичом в руках. Картуз его был сдвинут на затылок, а на загорелом лице, потном и лоснящемся, было бросающееся в глаза выражение бессмысленного самодовольства и беспечной дерзости. Вздернутый толстый нос, маленькие серые глаза, прищуренные вдобавок от солнца, схваченные виски и широкие скулы, и, наконец, большой ухмыляющийся рот с недостающими зубами – все сразу производило отталкивающее впечатление. Когда повозка переехала рельсы, блузник[5] крикнул на першерона и конь сразу стал. Он подошел к Эльзе, сделал, шутя, бичом на караул, как бы ружьем, и затем выговорил резко, будто бросил слова:

      – Bonjour, Gazelle![6]

      – Bonjour, monsieur Philippe[7], – отозвалась девочка сухо, не посмотрев на него.

      – А ведь когда-нибудь, вы попадете под поезд, прыгая как вот сейчас.

      Девочка не ответила.

      – Все еще сердитесь, Газель?

      Она снова промолчала, но покосилась на свой домик.

      – Silence

3

И ведь какое чудное дитя (франц)

4

Першерон – лошадь тяжеловоз «першеронской» породы

5

Блузник – рабочий, мастеровой (устар).

6

Добрый день, Газель! (франц)

7

Добрый день, господин Филипп (франц)