Название | Укридж. Любовь на фоне кур |
---|---|
Автор произведения | Пелам Гренвилл Вудхаус |
Жанр | |
Серия | Библиотека классики (АСТ) |
Издательство | |
Год выпуска | 0 |
isbn | 978-5-17-158313-2 |
– Нет, сэр, мне не кажется.
– А вы не замечаете непонятного запаха?
– Нет, сэр. Однако я удручен довольно сильным насморком. Если вы готовы, сэр, я вызову такси.
Нафталин! Вот какой запах я учуял. В такси он накатился на меня, как девятый вал. Всю дорогу до «У Марио» он окутывал меня точно туман, но всю свою полноту его благоухание обрело в тот миг, когда я вошел в вестибюль и снял пальто. Гардеробщик, вручая мне номерок, изумленно потянул носом, двое-трое людей, стоявших поблизости, поспешно покинули мои окрестности, а мои друзья, когда я присоединился к ним, высказали свое мнение с подкупающей дружеской откровенностью. С полным единодушием они без обиняков поставили меня в известность, что терпят мое присутствие только потому, что за ужин плачу я.
Ощущение прокаженности, порожденное этой беспощадной принципиальностью, заставило меня по окончании ужина подняться на балкон над залом, чтобы покурить в одиночестве. Мои гости весело танцевали, но подобные наслаждения были не для меня. К тому же мой бархатный воротник снискал множество насмешливых замечаний, а я человек с тонкой кожей. Скорчившись в безлюдном уголке балкона, окруженный изгоями, которых не допускали в зал, так как они были без фраков, я жевал сигару и брюзгливым взором наблюдал за праздничным весельем. Пространство, отведенное под танцующих, было переполнено, и пары то опасливо кружились, то беспощадно пролагали себе дорогу, используя партнершу в качестве тарана. Среди беспощадных таранщиков особенно выделялся человек крупного сложения, который искусно подражал паровому катку. Он танцевал мощно, энергично, и едва он устремлялся вперед, как на его пути тут же возникала брешь.
С самого начала в этом человеке чудилось что-то знакомое, но из-за его оригинальной скорченной манеры танцевать, которая, казалось, воспроизводила манеру мистера Джеймса Д. Джеффриса передвигаться по рингу, увидеть его лицо мне выпало не сразу. Но затем музыка оборвалась, он выпрямился, чтобы похлопать в ладоши, требуя повторения, и мне открылись его гнусные черты.
Это был Укридж! Укридж, чтобы черт его подрал, в моем фраке, облегавшем его с такой элегантностью, без единой морщинки, что он вполне мог сойти со страниц романа Уйды, живописующего высший свет. До этой секунды до меня толком не доходил смысл выражения «безупречный фрак». Со страстным воплем я взвился из своего кресла и, окруженный густым ароматом нафталина, устремился к лестнице. Как Гамлет по куда меньшему поводу, я жаждал сразить этого предателя, пока он в грубом пресыщенье пребывает, пока его грехи цветут, как май, пока он пьян, в кощунстве иль в непотребстве, то путь ему на небеса закроют.
– Но, малышок, – сказал Укридж, оттесненный в угол фойе вдали от суетной толпы, – будь же благоразумен.
Я очистил свою грудь от доброй толики губительного груза, обременяющего сердце.
– Но откуда мне было знать, что тебе понадобятся эти тряпки? Взгляни на случившееся с моей позиции, старый конь. Я знал тебя, малышок, как доброго истинного товарища, который с восторгом одолжил бы закадычному другу