Укридж. Любовь на фоне кур. Пелам Гренвилл Вудхаус

что ты уже организовал матч с чемпионом?

      – Не совсем матч. Дело обстоит так. Тод Бингем совершает обход ист-эндских мюзик-холлов, предлагая двести фунтов всякому, кто продержится против него четыре раунда. Ну, для рекламы. Милый старый Билсон спустит себя с цепи на него в «Шордич эмпайр» в следующую субботу.

      – Ты думаешь, он выстоит четыре раунда?

      – Выстоит четыре раунда! – вскричал Укридж. – Да он выстоит четыре раунда против типчика, вооруженного пулеметом и парочкой мотыг. Считай, что эти деньги уже у нас в кармане. А когда мы сварганим это дельце, во всей Англии не найдется боксерского заведения, где за нас не ухватились бы двумя руками и ногами. Тебе, старый конь, я под секретом сообщу, что через год я, думается, буду загребать сотни в неделю. Нагребу сначала тут, знаешь ли, а потом сигану в Америку и заработаю сказочное состояние. Черт меня дери, да я не буду знать, куда девать деньги.

      – А не потратить ли их на носки? У меня их почти не осталось.

      – Эх, малышок, малышок, – сказал Укридж с упреком, – так ли уж необходимо вносить диссонирующую ноту? Разве сейчас время швырять твои мерзкие носки в лицо старому другу? Более широкий дух, вот что я хотел бы видеть.

      В среду я по приглашению Джорджа Таппера прибыл в «Риджент грилл», но с опозданием на десять минут, и зрелище Джорджа, стоящего с непокрытой головой у входа со стороны Пиккадилли, пробудило во мне виноватое раскаяние. Джордж – лучший типус в мире, но атмосфера министерства иностранных дел усилила присущую ему с нежных лет тенденцию к педантичной точности, и он расстраивался, если его дела не следовали строгому расписанию. Мысль о том, что моя непунктуальность может омрачить этот великий вечер, заставила меня броситься к нему, рассыпаясь в извинениях.

      – А вот и ты, – сказал Джордж Таппер. – Послушай, это выходит за все рамки…

      – Жутко сожалею. Мои часы…

      – Укридж! – вскричал Джордж, и я понял, что расстроил его не я.

      – Неужели он не придет? – спросил я в изумлении. Мысль о том, что Укридж увернулся от бесплатного ужина, принадлежала к тем, которые сотрясают устои мира.

      – Уже пришел. И привел с собой девицу.

      – Девицу!

      – В розовом. С желтыми волосами, – простонал Джордж Таппер. – Что мне делать?

      Я поразмыслил над его вопросом.

      – Даже для Укриджа это чересчур, – сказал я. – Но видимо, тебе придется угостить ее обедом.

      – Но там же полно людей, которых я знаю, а эта девица такая… такая эффектная.

      Я глубоко ему сочувствовал, но никакого выхода не находил.

      – Как, по-твоему, могу я сказать, что внезапно заболел?

      – Это больно ранит чувства Укриджа.

      – Я бы с наслаждением ранил чувства Укриджа, черт бы его побрал, – горячо сказал Джордж Таппер.

      – И это будет жуткий пинок девице, какой бы она ни была.

      Джордж Таппер горько вздохнул. Истинный рыцарь, он расправил плечи, будто готовясь к ужасному испытанию.

      – Ну, полагаю, сделать ничего нельзя, – сказал он. – Идем. Я оставил