Ива, Антония или Вероника. Изабелла Кроткова

дня ты лежала ни живая ни мёртвая! – возбуждённо продолжил тем временем Алекс. – Знала бы ты, как я перепугался! Эта Беликова сказала, что возможна потеря памяти, отмирание некоторых клеток мозга… Вчера я не выдержал – забрал тебя из больницы и перевёз сюда. Я обратился к хорошему врачу, и теперь он каждое утро будет ставить тебе капельницы и проверять твоё состояние. На ночь придёт сиделка – опытная медсестра… Я созвонился с…

      – Не надо подробностей, – попросила я. – Дай сигарету.

      – Фло! – взмолился Алекс.

      Я сверкнула глазами, и он тут же послушно протянул пачку и пепельницу.

      Я закурила, чувствуя, как горячий дым, обжигая, приносит успокоение.

      – Меня поддерживали только слова врачей, что состояние у тебя стабильное. Ты молодая и крепкая. Организм придёт в норму, и со временем всё восстановится.

      – Хорошо бы! Пока что в моей памяти полочка с подписью «17 января» пустует. Неплохо бы её чем-нибудь заполнить… – Я выпустила дым и, поколебавшись, добавила: – Значит, ты тоже считаешь, что этого… как его… Лавровского пристукнула не Яна, а я?

      Алекс замялся, потом пробубнил:

      – Так ведь ты сама призналась в этом, Фло… Я думаю, что всё произошло случайно. Но не волнуйся! Никто ничего не знает. К приезду скорой ты лежала в своей кровати чистенькая, в ночной рубашке и…

      – …и пьяная в стельку. И ты веришь в то, что я наплела?

      Тон моего мужа неожиданно обрёл уверенность.

      – Солнце моё, мы же поссорились, и ты уехала. Всем известно, куда ты отправляешься в таких случаях! В родительский дом, в «Сороку», заливать ликёром одиночество.

      Это было правдой. Я имела такую привычку. И о ней действительно знали все.

      – Я запираю себя там, чтобы не пуститься во все тяжкие, Алекс. Чтобы меня не понесло, – неохотно призналась я.

      Алекс прижал меня к себе. На этот раз у меня не было сил сопротивляться. Мы помолчали.

      – А что ты думаешь о моих сёстрах, Алекс? Ты доверяешь им?

      Алекс неопределённо пожал плечами.

      – Что я могу о них думать? У них очень красивые имена. Ваши родители отличились оригинальностью и вкусом.

      Кто бы спорил. Тони родилась в Италии, где стажировался отец. А меня, насколько я понимаю, назвали из-за ностальгии по Флоренции, когда родители уже вернулись обратно в Россию, в этот Тьмузаср… В этот чудный городок Старицк. И если старшую дочь зовут Антонией, а среднюю – Флорой, то это налагает некую ответственность на выбор имён для последующих детей…

      – Но это хотя бы имеет разумное объяснение. А вот на кой чёрт ты сам величаешь себя Алексом?

      Не знаю, зачем и, главное, за что, я пыталась его задеть. Да, в нём не было мужественности и брутальности, он не мог разогнаться на мотоцикле до ста восьмидесяти километров в час, он был нудным и не слишком эрудированным. Но он был заботливым, надёжным, отчаянно влюблённым и всем этим нагонял на меня смертную скуку.

      Алекс почесал нос. Он цеплял мои нервы всё сильнее, его присутствие начинало