Это ужасное поместье. Шон Уильямс

это место уже отдано Мизантропии.

      В быту сестрёнку Мизантропию обычно сокращали до просто Мисси, но полное имя сейчас в точности соответствовало состоянию Этты.

      – Может, ученичество у старосты?

      – Мастер Грабб дал понять, что ему никто не нужен. – Миссис Джейкобс вздохнула над шитьём. – Не будь ты такой нескладёхой…

      – Мам, перестань! Мне ещё рано замуж!

      Сёстрам Раде (Страдание), Нюсе (Неудача) и Садди (Досада) не удалось отвертеться от этой участи, на что все три неустанно сетовали.

      – Для помолвки ты вполне доросла. Мне бы легче спалось, знай я, что ты чья-то ещё забота, не моя!

      От таких слов Этта сразу чувствовала себя никому не нужной и тихо дулась в уголке.

      Когда почтовая карета внезапно принесла частное послание с предложением почтенной позиции горничной, Этта тут же решила: это судьба. По крайней мере, хоть кто-то считает, что она чего-то достойна. Не попрощавшись с матерью и сёстрами, она ночью, при луне, сбежала из дома, где прожила всю жизнь. С собой Этта не взяла ничего, кроме смены одежды, скудного запаса еды в дорогу и самого ценного сокровища матушки: шпильки, которую та надевала в день свадьбы. Этта прихватила шпильку на случай, если с местом горничной всё пойдёт наперекосяк и ей понадобятся хоть какие-то средства, чтобы выживать в мире самостоятельно.

      Двухдневное путешествие оказалось нелёгким, но она справилась – упрямая тринадцатилетняя девчонка, привыкшая сама о себе заботиться. Наконец добравшись до внушительного поместья, на воротах которого красовалась табличка с тем же названием, что и на полученном ею письме, она решительно прошла через них с таким хозяйским видом, что переполошила окучивавшего кусты хромоногого садовника. И подойдя к открытой двери старомодного, но ухоженного особняка, она тоже не колебалась.

      Вот тогда-то, когда она уже поздравляла себя с успехом, на неё и напали.

      – Ты кто? – спросил какой-то глупый мальчишка в плохо подогнанной форменной одежде. Он опрометью примчался в вестибюль и принял Этту за хозяйку особняка.

      Вспомнив, что она нежеланная дочь без каких-либо перспектив в жизни, девочка чуть-чуть поумерила пыл. Ну и пусть на неё магически напали, что с того? Всего-то разочек, да и никак не повредило же. Ей очень нужно это место, а не то останется одна-одинёшенька в безжалостном мире, никакая шпилька не поможет. Возвращаться домой – не вариант.

      Она назвала мальчишке своё имя. Раз это не он на неё напал, уж верно, его послали её встречать.

      – Я новая горничная.

      – Правда? Ой, ну то есть… приятно познакомиться. Я Альманах.

      – Ты уже говорил. Помощник младшего лакея.

      – Ну да, – выпрямившись, сказал он. – Мне поручили показать тебе дом.

      – Хорошо, – согласилась она, в первый раз обводя взглядом вестибюль. Всё кругом было такое величественное, особенно портрет зеленоглазой девочки, написанный, судя по всему, рукой мастера. – С чего начнём?

      – Э-э-э… я не… ну то есть я сам тут первый день и понятия