Долги наши. Алексей Заревин

бросил вилку и поглядел в окно.

      Узкая улочка, разделявшая ровные ряды трехэтажных хрущевок, была залита прохладным теплом поздней весны, а по искалеченному асфальту бежал мужчина лет сорока весьма плотной комплекции. На нем была синяя майка-алкоголичка, туго обтягивающая выдающееся чрево, на коротких кривых ногах темные треники с беременными коленками и черные хлопчатые носки. Обуви не было, но не это поражало зрителей, провожавших его удивленными взглядами. Он бежал так, словно от скорости зависела его жизнь, будто его преследовала страшная, непоправимая беда. Его лицо было искажено неподдельным, всепоглощающим горем. Оно было серым, глаза утопали в темных болезненных кругах. Он громко всхлипывал и утирал мокрый лоб волосатым предплечьем.

      – Куда это он? – риторически спросил Сашка, глядя вслед бегуну.

      – А что там… – задумалась мать. – Лес, гаражи, родники…

      – Ты его не знаешь?

      – Нет. Кажется, видела пару раз на остановке у сберкассы.

      – Во спортсмен!

      – Что-то там случилось, – подытожила мать.

      И в подтверждение ее слов где-то коротко взвыла серена, в сторону леса пробежала ватага дворовых мальчишек.

      Сашка выскочил на балкон и с высоты второго этажа что было сил закричал:

      – Пацаны! Пацаны, вы куда?!

      На него не обратили внимания, только замыкавший стаю белобрысый Вовчик на мгновенье притормозил, обернулся что-то прокричал в ответ, махнул рукой, мол, давай с нами и устремился вслед за приятелями.

      – Мама, мам! Я с ними, мам!

      Сашка пулей вылетел в коридор и стал натягивать кеды.

      – Ну-ка стой! Куда! Нельзя! – всполошилась мать. – Неизвестно что там…

      Ее заглушил рев пожарной машины. Санек с матерью метнулись на балкон. Красно-белый ЗИЛ–131, несокрушимый и всесильный, прошел по улице вослед бегуну.

      – Мама, мам, там пожар, – убедительно зачастил Санек, смутно чувствуя, что своими речами только усугубляет положение. – Может быть, там помощь нужна!

      Он выкрикнул эти слова и сразу понял, что все кончено. Глаза матери сузились, она приняла стойку «руки в боки» и стальным голосом объявила:

      – Ты никуда не пойдешь.

      – Мам… – жалобно вякнул Сашка.

      – Не обсуждается, – отрезала мать.

      – Мам… – шепнул Сашка, продавливая слова сквозь обруч, охвативший горло. – Пожалуйста…

      Лицо матери сразу стало жалким и беспомощным. Руки ее опустились, плечи ссутулились, она присела на корточки перед Сашкой и тихо сказала:

      – Сынок, ты же у меня герой, непременно полезешь в самое пекло. А герои остаются в живых только в кино, понимаешь?

      – Мам, я обещаю, мам! – Санек задохнулся от нечаянной надежды. – Мам, я не полезу! Пойдем вместе, а?

      Мать на мгновенье задумалась, потом решительно встала.

      – Идем. Но учти!

      – Ни шагу в сторону, мам! Обещаю!

      Они вышли из дому, и рука об руку зашагали в сторону ближнего леса. К ним присоединилась знакомая тетка