Таланты и поклонники. Александр Островский

(подходит и целует руку Негиной). Ах, моя радость, а я вас заждался.

      Негина. Извините, князь! С бенефисом все хлопочу, такая мука… (Задумывается.)

      Дулебов (садясь). Скажите, пожалуйста, мой дружочек…

      Негина (выходя из задумчивости). Что вам угодно?

      Дулебов. Как эта пьеса, что вы в последний раз играли?..

      Негина. «Уриель Акоста».

      Дулебов. Да, да… Прекрасно вы играли, прекрасно! Сколько чувства, благородства! Не шутя вам говорю.

      Негина. Благодарю вас, князь.

      Дулебов. Странные пьесы нынче пишут; не поймешь ничего.

      Негина. Да она уж давно написана.

      Дулебов. Давно? Чья же она, Каратыгина или Григорьева?

      Негина. Нет, Гуцкова.

      Дулебов. А! Гуцкова… знаю, знаю. Еще у него есть комедия, прекрасная комедия: «Русский человек добро помнит».

      Негина. То Полевого, князь.

      Дулебов. Ах да… я смешал… Полевого… Николай Полевой. Он из мещан… По-французски выучился самоучкой, ученые книги писал, всё с французского брал… Только он тогда заспорил с кем-то… с учеными или с профессорами… Ну, где же, возможно ли, да и прилично ли! Ну, ему и не велели ученых книг писать, приказали водевили сочинять. После сам был благодарен, большие деньги получал. «Мне бы, говорит, и не догадаться». Что вы так печальны?

      Негина. Много хлопот, князь.

      Дулебов. Вам, моя красавица, надо веселее быть, вам еще рано задумываться; старайтесь развлекать себя, утешать чем-нибудь. Вот мы сейчас с вашей матушкой говорили…

      Негина. Об чем, князь?

      Дулебов. Разумеется, о вас, мое сокровище, а то о чем же! Вот квартира у вас нехороша… Нельзя актрисе, хорошенькой девушке, в такой избе жить; это неприлично.

      Негина (несколько обидясь). Нехороша квартира? Ну, так что же? Я и сама знаю, что бывают квартиры лучше этой… Вам бы, князь, пожалеть меня, не напоминать мне о моей бедности; я и без вас ее чувствую каждый час, каждую минуту.

      Дулебов. Да разве я вас не жалею? Я вас очень жалею, красавица моя.

      Негина. Так вы жалейте про себя, ваше сиятельство! Мне нет никакой пользы от ваших сожалений, а слышать их неприятно. Вы находите, что моя квартира нехороша; а я нахожу, что она удобна для меня, и мне лучше не надо. Вам моя квартира не нравится, вам неприятно бывать в такой квартире, так ведь никто вас не принуждает.

      Дулебов. Не горячитесь, не горячитесь, моя радость! Вы не дослушаете, да и сердитесь на человека, который вам предан всей душой… Так нельзя…

      Негина. Извольте говорить, я слушаю.

      Дулебов. Я человек деликатный, я никогда никого не оскорблю, я известен своей деликатностью. Я бы никогда не посмел осуждать вашу квартиру, если б не имел в виду…

      Негина. Чего, князь?

      Дулебов. Предложить вам другую, лучше гораздо.

      Негина. За ту же цену?

      Дулебов. Ну, какое вам дело до цены?

      Негина. Я что-то не понимаю, князь.

      Дулебов. Вот видите ли, мое блаженство,