Прощай, Алиса!. Маша Ловыгина

сейчас плевать на образ Головастого. Уверен, настоящий Дмитрий Валентинович уже обосрался бы, найдя в своей машине дочь Браги.

      Черт, черт! Надо выдохнуть и просто отправить ее обратно.

      – Пожалуйста, – шепчет девчонка и смотрит своими глазищами прямо мне в душу.

      Нет у меня никакой души!

      – Мне нужно поговорить с вами!

      О да, все самые поганые истории начинаются именно с этого – а поговорить?

      – Если ты про то, что они не выпустят меня из города, то, как видишь, это совсем не так, – усмехаюсь я. – Мне ничто не мешает уехать прямо сейчас.

      Ее лицо проясняется. Только что оно было мертвенно-бледным, и вот – губы порозовели, а грудь вздымается…

      – Все, – поднимаю руки, останавливая свои мысли. – Тебе пора. И мне пора.

      Одним движением выдергиваю ее из багажника, словно репку из грядки, и разглаживаю на ее плечах мятую одежду. Потом понимаю, что на ней та самая трикотажная длинная майка с капюшоном, которую я видел в руках Гочи. Она грязная и воняет, а шея Алисы выглядывает из нее тонким цветочным стеблем.

      Грудину стягивает ржавой колючей проволокой. Алиса отшатывается, наконец распознав в потемках выражение моего лица.

      Я захлопываю багажник и иду к гостинице. В висках гремят африканские тамтамы, земля плавится под ногами.

      – Вы не тот… – доносит до меня непонятно откуда взявшийся поток ветра.

      – Что? – я останавливаюсь и сглатываю.

      – Вы не тот, за кого себя выдаете… – ее слова летят в меня сквозь плотный воздух, будто острые стрелы. И каждая достигает своей цели.

      Алиса стоит под деревом, сливается с темнотой, и только зыбкое пятно с очертаниями ее скул и подбородка колышется на уровне моих глаз. Капюшон скрывает волосы, в длинных рукавах прячутся кисти рук.

      Мне нужно принять решение. Сейчас. У меня нет времени. Я не могу позволить какой-то девчонке испортить то, что уже разогналось и несется, будто машина без тормозов.

      – Алиса?.. – Мой голос кажется непозволительно громким во вдруг повисшей вокруг тишине. Только что ночь была наполнена посторонними звуками, которые я мог контролировать, и вдруг эта тишина, словно уши забило ватой.

      Я приближаюсь к ней, полный желания… черт! Во мне борется столько всего – и внезапный, похожий на вскрик ужаса страх разоблачения, и разлившаяся по венам волна ненависти, и, как бы странно это не звучало, сексуальное возбуждение. Каждый раз в подобном случае вспоминаю о том, что все страхи – это всего лишь плод моего воображения.

      – Чего ты хочешь?

      Не понимаю, произношу ли я эти слова вслух или только посылаю мысленный вопрос, потому что мой рот мгновенно пересох, как русло древней реки, однако Алиса приближается ко мне неслышными шагами, будто плывя по воздуху.

      – Мне нужна ваша помощь.

      Вот как? Помощь? О чем это она?

      Схватив за тонкое запястье, тащу ее к гостинице. Нам нужно поговорить, но не здесь. Не хочу даже думать о правильности своего решения. Если она привела за собой слежку, то им придется