Миг счастья ускользающий. Татьяна Бочарова

матрешки, примеряли военные фуражки и русские платки. Прямо на тротуаре плясала босоногая тоненькая девчушка, толпа зевак лениво хлопала в ладоши и кидала мелочь в лежащую рядом засаленную меховую шапку.

      Лена, глазея по сторонам, добралась до театра Вахтангова. Отсюда до Томкиного дома уже было рукой подать. Она взяла в палатке два больших брикета крем-брюле и поспешила к переулку.

      – …Гражданка! Будьте так добры, помогите бедному абитуриенту!

      Лена удивленно подняла лицо. Перед ней, точно выросший из-под земли, стоял рослый парень в джинсах и модной голубой рубашке.

      – Чего вам, молодой человек? – сухо поинтересовалась Лена.

      – Женщина, прошу вас, войдите в мое положение. – Юноша уставился на Лену честными и одновременно наглющими глазами цвета спелого крыжовника. – Вот, приехал в столицу поступать в институт. Не добрал одного балла, теперь надо возвращаться домой, а средства закончились. Не хватает на билет. У вас не найдется ста рублей?

      – А как насчет того, чтобы поработать? – с усмешкой спросила Лена.

      Терпеть не могла таких уличных «просителей» – они никогда не вызывали в ней ни малейшего сочувствия, лишь пренебрежение. Ясно же, ни в какой институт этот пройдоха и не думал поступать, просто-напросто «бомбит» на Арбате у простодушных и сердобольных дамочек, выколачивая под красивые глазки нехилые суммы.

      На лице у парня отразилась глубокая скорбь.

      – Мне нельзя работать, у меня больное сердце.

      – Да ну? – Лена скептически оглядела его спортивную широкоплечую фигуру. – А по-моему, на вас пахать можно. Посторонитесь, пожалуйста, дайте пройти.

      Физиономия просителя моментально утратила доброжелательность, глаза сузились, в них появилась откровенная злость.

      – Ну и катись ты…

      – Что? – с угрозой переспросила Лена, делая шаг к парню.

      – Ничего. – Тот исчез мгновенно, как и возник, словно провалился сквозь плиты тротуара. В воздухе остался едва уловимый запах мятной жвачки.

      Лена сердито поджала губы. Вот хмырь, испортил и без того отвратительное настроение. Почему-то было до слез обидно – вот так, ни с того ни с сего, прямо на улице, любой может обозвать, унизить. Была бы помоложе да покрасивей, небось не сказали бы ей «катись»! Да и просили бы не денег, а совсем другого.

      Во дворе Тамариного дома взъерошенный Вовка в компании двух замызганных пацанов увлеченно гонял футбольный мяч. Заметил подходящую Лену, он остановился, заулыбался.

      – Здрасте, теть Лен!

      – Привет, Вовик. Как там родители, ждут меня?

      Он слегка помрачнел.

      – Не знаю. Они поругались, и папа уехал на дачу к дяде Боре.

      – Вот те раз! – Лена растерянно развела руками. – Да что ж им в мире-то не живется!

      Вовка неопределенно пожал плечами и поддел мяч носком кроссовки.

      Лена зашла в темный подъезд, поднялась по ступенькам и надавила на кнопку звонка. Дверь тотчас распахнулась.