Пандемия любви. Элеонора Акопова

малыш в клетчатой курточке сказал:

      – Мы проводим вас до подъезда. – В его голосе звучало подлинное восхищение.

      Я глубоко вздохнула, слегка почесала собаке здоровое ухо и встала. Она подняла голову и уставилась на меня своими печальными карими глазищами. Я машинально похлопала ладонью по левой ноге.

      – Ну что, пошли, что ли, девочка? Пошли-пошли. Домой.

      Слово «домой» оказало на беднягу магическое действие. Гладкий рыжий хвост взметнулся вверх и начал описывать в воздухе весёлые восьмёрки. Я сделала несколько шагов.

      – Рядом, – скомандовала я, ни на что не рассчитывая.

      Догиня немедленно пристроилась сбоку и потрусила рядом, не отставая ни на шаг. Это вызвало бурю восторга в рядах маленьких радетелей за счастливую собачью жизнь.

      – Я же говорил, домашняя! Смотри, дрессированная, команды знает. Скажите ей «сидеть», тётя Марина!

      – Сидеть! – тупо повторила я, и собака сейчас же уселась рядом с моей ногой.

      – Ух ты! Вот это да! Класс! – раздавалось со всех сторон.

      У подъезда возбуждённая стайка снова окружила меня. Каждый старался что-то сказать на прощание.

      – Вы здоровская!

      – А как её звать будем?

      – Мы к вам придём обязательно!

      Наконец дверь подъезда захлопнулась, и мы медленно двинулись вверх по лестнице. Псина тяжело дышала, с трудом преодолевая ступени, но шла рядом как привязанная.

      Так бок о бок мы и вступили в квартиру. Я сразу прошла в кухню и, бросив пакет с продуктами, опустилась на стул. Собака моментально устроилась рядом и хрипло задышала, высунув длинный тёмный язык.

      – Ты, наверно, пить хочешь? – спросила я, не надеясь на ответ.

      Но при слове «пить» животина вскинула голову и яростно замахала хвостом.

      – Это чья ж ты есть, такая умная? – Я погладила золотистую голову и, налив в миску воды, поставила перед собакой на табуретку. Она принялась жадно лакать, а напившись, улеглась рядом на линолеум и уткнулась носом в мои тапочки.

      «Господи, что же мне с тобой делать, горе ты моё? Только тебя мне и не хватало, – подумала я. – Хотя с другой стороны, до сих пор одни убытки были, а ты всё же какой-никакой, а прибыток. Авось перезимуем как-нибудь».

      Следующие два часа ушли на осмотр и обработку ран, а также купание в ванной, куда собака пошла охотно, было видно, что к этому она явно приучена, и слово «мыться» среди прочих занесено в её активный словарь.

      Вернувшись в кухню, я полезла по полкам, вспомнив, что у меня где-то валяется пачка «геркулеса», который должен был сохраниться, потому что я терпеть его не могу и есть не стану даже под страхом голодной смерти. Я заварила овсянку кипятком и накрыла крышкой, удовлетворённо подумав, что всё складывается как нельзя лучше, и, по крайней мере, хоть ужин нам обеим на сегодняшний вечер гарантирован.

      В этот момент зазвонил телефон.

      – Привет, Марьяш, – сказала трубка Валюшкиным голосом, – чем занимаешься?

      – Собаку купала. Теперь ей кашу