Космополис архаики. Готические стихотворения. Яков Есепкин

певцам умершим недыханность,

      Манят их сочинения, Равель,

      Простится им пленительная странность,

      Сколь вечен синекурный Коктебель.

      Мы все любили замковые горы,

      Там нынче тени демонов снуют,

      Эльфийские и ангельские хоры

      О Сиде песни Зигфриду поют.

      Порок смешной теперь вольтерианство,

      Опасней меланхолии печать,

      Готический изыск иль дантианство

      Певца велят любого замолчать.

      Смотри – сие обложки меловые,

      Титульные виньетности горчат,

      Сандаловые, паки хмелевые

      Аромы о мистериях точат.

      Поверишь ли, но правда воссияет,

      Хотя бы в зазеркальном торжестве,

      Пред Божеским огонем смерть взметает

      Багрец кровавый свой на мураве.

      В глорийской праздной вечности, быть может,

      В сей каморе циклических огней,

      Ты узришь – Мельпомена скорбно множит

      Подобья роз и северных теней.

      Замкнула вежды радуга рыданий,

      Нам выпекла их присная зола,

      Теперь уж от посмертных воздаяний

      Пребудет ноша жизни тяжела.

      Чрез брадиики смарагдовой вербены

      Лишь минем на рыдване вертоград

      С барочным замком, вычурные стены

      Чьи туя выжгла либо виноград.

      И где же аз? Ни глада нет, ни мора

      И крыс чумных за мертвой резедой,

      И лики из всеангельского хора

      Горят, горят под темною водой.

      «Есть за сретенье десная плата…»

      Есть за сретенье десная плата,

      Только горний огонь расточим,

      Узрят вершники столпные злата,

      Это мы, это мы премолчим.

      Речь нельзя и безмолвствовать боле

      Смертоимно, и встречи жалки,

      Ангелочки во чистом ли поле —

      Вечной муки синей васильки.

      Днесь белы наши скорбные лики,

      Царский благовест имут кресты,

      Знались мы под Иродом велики,

      Туне всем ссеребрили персты.

      Смерть и красит худые одежды,

      Щедро черной лазурок лия

      На именные ясные вежды,

      Будет, Господи, правда Твоя.

      «Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне…»

      Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,

      К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейна

      Затем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном сне

      Могли покружить, яко чайки, над водами Рейна,

      В порту Анахайма очнемся иль в знойный Мадрид

      Успеем к сиесте, а после по вспышкам понтонным

      Пронзим Адриатику – все же поймем, что горит

      Днесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.

      И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,

      Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,

      На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,

      Все Пирру святые победы свои посвящая.

      Нельзя