Цветы лазоревые. Юмористические рассказы. Николай Лейкин

что-то на ссору лезешь! Я к тебе всей душой, а ты как супротив медведя… – покачал головой тесть.

      – Медведи, папашенька, таких поступков…

      – Николя… же ву при, лессе… – пробормотала молодая супруга.

      – Только из-за французского языка оставлю я, Настенька. Извольте… – проговорил супруг. – На сегодня, папашенька, довольно…

      Тесть и зять выпили по бокалу и поцеловались. Стали подходить чады и домочадцы. Началось опять чмоканье. Лезла прислуга с поздравлением. Она входила в гостиную и кланялась. Молодой супруг вытащил из брючного кармана пачку кредитных билетов и оделял прислугу по трехрублевой бумажке.

      – В нас вон этого сквалыжничества нет, чтобы ужилить. Где какое положение существует, мы от правилов не отступаем, – хвастался он, раздавая деньги. – А вы, папашенька, и для родной-то дочери правилами пренебрегли. Недодать-то вы приданый чистоган недодали, да и то, что дали-то, и то городскими кредитными облигациями по номинальной цене всучили.

      – Нет, ты, я вижу, совсем на ссору лезешь!

      – Николя… же ву при, ассаже назад… – уже сквозь слезы говорила супруга.

      – Молчу, моя тре канифоль.

      – Выкушай, зятюшка Николай Ларивоныч, еще бокальчик шипучечки-то, – упрашивала его теща.

      – Выкушал бы, мамашенька, да шампанское у вас не настоящее, а из того сорта, который на задний стол музыкантам подают.

      – Да что ты, Николай Ларивонов, белены объелся, что ли! – гаркнул тесть.

      – А она какого вкуса? Может быть, вы ее пробовали, так расскажите.

      – Николя… Бросьте, же ву при…

      – Только для вас… Ну-с, папашенька и мамашенька, прощайте. Посидели у вас, и будет. Надо и другим сродственникам почет отдать… – сказал молодой, поднимаясь с дивана. – Настаси, алон! – обратился он к жене. – Алон, моя тре канифоль. Отсюда прямо к генералу Разгромову с визитом… А насчет всего прочего, папашенька, я к вам в лавку поговорить зайду. Адье, маменька!..

      Опять чмоканье. Лица у всех были мрачны. Начали уходить. Лакей накинул на молодых шубы.

      – Александр! Беги вперед и кричи карету Замесова! Да погромче! – скомандовал молодой. – Каков лакей-то? – кивнул он ему вслед. – Один лик чего стоит! Изволили вы ему дать, папашенька, хоть рубль серебра на чай?

      – Не видел надобности, зятюшка.

      – А я видел надобность всю вашу свору по зелененькой оделять? Вот и здесь сквалыжничество.

      – Николя!

      – Алон, Настаси! Прощенья просим, папашенька и мамашенька.

      Молодые начали спускаться с лестницы.

II. Во время медового месяца

      Молодые супруги Замесовы только что отобедали у себя дома. Молодой супруг Николай Ларионович подошел к своей жене и сказал:

      – Мерси вас за хлеб, за соль, Настенька. А теперь взаместо четвертого блюда дозвольте вам безешку влепить в уста сахарные, и будет это как бы бламанжей.

      – Целуйте… Я вам никогда в этих смыслах препятствовать не могу, – отвечала молодая супруга.

      – Не тот вкус-с… Мне желательно так, чтобы вы сами сдействовали. – Супруг подсел