Шепот под землей. Бен Ааронович

я обнаружил, что за время планерки в зал наверняка пробрались эльфы и оставили на моем пятачке стола две фиолетовые картонные папки. На каждой в верхнем углу был приклеен стикер: дата, «ОПЕРАЦИЯ СПИЧЕЧНЫЙ КОРОБОК» и мое имя. А ниже – задание: узнать происхождение керамической миски из-под фруктов, важность – высокая. Стикер на второй папке требовал «выяснить, как часто Джеймс Галлахер посещал Галерею искусств, по необходимости допрашивать свидетелей, важность – высокая.

      – Первое задание, – заметила Стефанопулос, – наверно, ужасно гордишься.

      Она помогла мне залогиниться в систему, что со стороны начальства подозрительно любезно, и разъяснила градацию приоритетности.

      – Низкая важность означает, что задание должно быть выполнено в течение недели, – сказала она. – Средняя – что на него отводится пять дней, а высокая – что три.

      – Это формально, – кивнул я. – А фактически?

      – А фактически – «сегодня», «сейчас» и «мать твою, вчера!».

      Я уже выходил из системы, когда ко мне подошла агент Рейнолдс.

      – Прошу прощения, констебль Грант, – сказала она, – можно задать вам вопрос?

      – Зовите меня Питером.

      Она кивнула.

      – Констебль, не могли бы вы поделиться соображениями, которые позволяют вам предполагать, что кто-то из родственников погибшего страдал психическими расстройствами?

      Я рассказал ей, как нашел в колледже Святого Мартина картины Джеймса с резко изменившейся тематикой. И как заподозрил, что это может быть признаком начальной стадии психического заболевания. Или наркотической зависимости. Или того и другого сразу. Рейнолдс, похоже, не слишком поверила. Наверняка судить было трудно – она избегала смотреть мне в глаза.

      – Объективные доказательства есть?

      – Есть картины Джеймса Галлахера, показания его преподавателя, справочник по психическим заболеваниям, найденный в доме, а также сосед, который увлекается травкой. Других доказательств нет.

      – Значит, нет никаких, – отрезала она. – Вы вообще изучали когда-нибудь расстройства психики?

      Я подумал было о своих родителях, но они явно не считаются, поэтому сказал «нет».

      – В таком случае лучше не строить безосновательные предположения, – сухо бросила она. Тряхнула головой, словно желая выбросить из нее эту чушь, развернулась и ушла.

      – Похоже, – проворчала Стефанопулос, – кое-кто не в курсе, что у нас тут не Канзас.

      – Какая-то она злая, а? – заметил я.

      – Я уж думала, она сейчас потребует у тебя свидетельство о рождении, – ответила сержант. – Загляни к нам перед уходом, Сивелл просит на пару слов.

      Я пообещал зайти.

      Когда она ушла, я воспользовался случаем немного понаблюдать за агентом Рейнолдс: она стояла возле кулера и пила из пластикового стаканчика. Вид у нее был усталый и нервный. Я прикинул: полдня она здесь пашет на родное ведомство, стало быть, прилетела ночным рейсом из Вашингтона или Нью-Йорка. И сразу из