Шепот под землей. Бен Ааронович

глубокую-глубокую нору, забиться туда и сидеть, твою мать, смирно, пока мы не скажем, что можно вылезать. Понятно?

      – Делать, что говорят, докладывать вам обо всем, не рассказывать ничего американцам и не попадать в объективы, – перечислил я.

      – Ну наглец, – покачал головой Сивелл.

      – Еще какой, – согласилась Стефанопулос.

      Старший инспектор бросил обратно в прозрачный пластиковый лоток сломанную скрепку: будет теперь служить страшным предупреждением остальной канцелярской мелочи.

      – Вопросы есть?

      – Вы уже закончили с Закари Палмером? – спросил я.

      7. Найн Элмс

      Закари Палмер мне совсем не обрадовался. Это было странно, если учесть, что я не только вытащил его из-под стражи, но и предложил подбросить до дома.

      – С какой стати меня вообще замели? – спросил он по пути.

      Я объяснил, что это был не арест и что он в любой момент мог попросить, чтобы его отпустили. Зак, похоже, сильно удивился. Значит, либо не успел стать матерым преступником, либо мозгов не хватило стать даже начинающим.

      – Я хотел прибраться в доме, – сказал он. – Чтобы было чисто. Ну, к приезду его родителей.

      Вчера вечером снег перестал, и его остатки уже почти исчезли с центральных улиц благодаря трафику. Но в переулках по-прежнему следовало соблюдать осторожность – не в последнюю очередь из-за подростков, которые кидались снежками в проезжающие машины.

      – У вас же вроде уборщица есть, – заметил я.

      – Ой, да, – ответил Зак, как будто сам только что вспомнил. – Но сегодня она вряд ли придет. И потом, это уборщица Джима, а не моя. Теперь, когда его нет, она вообще, наверно, не придет. А я не хочу, чтобы они, то бишь его родители, думали, будто я лентяй. Хочу, чтобы они знали, что у него был друг.

      – Как вы познакомились с Джеймсом Галлахером? – спросил я.

      – Зачем ты каждый раз это делаешь?

      – Что «это»?

      – Называешь его полным именем, – пояснил Зак. Он сидел, уныло опустив плечи. – Ему больше нравилось, когда его называли Джимом.

      – Мы в полиции всегда так говорим, – ответил я, – чтобы избежать путаницы и одновременно выразить уважение. Так где вы с ним познакомились?

      – С кем?

      – С твоим другом Джимми.

      – Мы можем заехать куда-нибудь позавтракать?

      – А ты, кстати, в курсе, что именно от меня зависит, попадешь ли ты под суд? – солгал я.

      Зак рассеянно забарабанил пальцами по боковому стеклу.

      – Я был другом друга одного из его друзей, – сказал он через некоторое время. – Мы как-то сразу нашли общий язык. Ему понравилось в Лондоне, но сам он был какой-то нерешительный. Ему нужен был кто-то, кто покажет ему город и будет везде с ним ходить. А мне надо было где-то перекантоваться.

      Это соответствовало показаниям, которые он дал Гулид и затем Стефанопулос, – значит, могло оказаться и правдой. Стефанопулос спросила насчет наркотиков, но Зак поклялся жизнью матери, что Джеймс Галлахер не употреблял. Осуждать