Женщинам к просмотру не рекомендуется. Борис Бужор

человек с доски почета заводоуправления; один из лучших выпускников школы – гордость отца и, наверное, матери; победитель региональных олимпиад по математике, бронзовый призер области по боксу среди юниоров в полусреднем весе. В жизни же он никогда не дрался, все конфликты избегал – терпеть их не мог – хотя при этом правым боковым мог вырубить многих с легкостью. Тренер еще в детстве отточил у него эту коронку через пот, слезы и изнурительные упражнения, как говорится, через «не могу». А дальше – перспективный и ответственный студент технического университета, гордость преподавателей. Человек с будущим. Во всяком случае, так утверждали люди страны, которой недавно не стало. Виктор заслужил право поссать на сливу, которую сам когда-то сажал. Ведь все детство он видел только тетрадки, учебники, потные раздевалки спорткомплекса «Динамо», когда его сверстники развлекались, как могли, как должны были в соответствии со своим возрастом: речка, велосипеды, мотоциклы, гитара, алкоголь, девчонки, вылазки на природу. Виктор заметил, что на него косятся бабки с бревна. Он ощерился. Гнев перебил обиду.

      – Хороший я, вот, смотрите, – какой-то не-знакомый голос повторял внутри.

      Дальше следовала армия. Виктор сам пришел в военкомат – его взяли. Служил в Красноярском крае, в далеком гарнизоне, что охранял секретный объект в городе, не обозначенном на карте. И там висел на доске почета как один из лучших сержантов военной части. Отец гордился, когда от командира полка получил благодарственное письмо за сына. Виктор служил хорошо, дедовщина особо его не коснулась, было пару моментов, но далеко дело не зашло, дембеля, черпаки быстро от него отстали – из-за своей правильности и выверенности в мелочах он быстро стал всем неинтересным.

      Шеврон идеально пришит, петлички и сапоги сияют. Пошутишь просто – не отреагирует совсем, ни внутренне, ни внешне. Был, правда, по первому полугоду службы один сержант, придирался к пустякам, притом сам их и совершал. Дернет за покрывало кровати, подзовет: гляди, не так заправил кровать, кантика нет, полоски неровны. Или шомпол у автомата сворует и потом искать заставляет: не найдешь – все по тревоге начинают поиски.

      А потом, доведя молодого до паники, шомпол возвращал с улыбкой, долго читал нотации. Он придирался к Виктору, но со стороны это настолько вы-глядело нелепо и как-то глупо, что старослужащие сами сделали сержанту замечание: мол, он дебил – к херне цепляется, а пацан нормально делает, да и шарит. А после Виктор начал выступать на соревнованиях за часть, и все сделалось совсем просто, точнее, так, как он привык жить и на гражданке: днем возится с бумагами в штабе, с расписанием помогает замполиту, напрягает ум, а вечерами тренируется.

      Виктор закончил, поправил штаны. Ухмыльнулся вечеру.

      – Вот какой я хороший! – прокричало внутри него. Виктор удивился несвойственному себе голосу. Раньше он такого не слышал.

      А после началась институтская жизнь, везде надо успеть, еще и помочь одногруппникам: одного по практике проконсультировать; другому по начертательной геометрии поправить чертежи; да и вообще, знакомым