Мой талантливый враг. Дарья Михайловна Сорокина

уставился на меня, словно я ещё чем-то его разочаровала, затем его рука взметнулась к карману с записками, но он быстро себя одернул.

      – Свободны, фройляйн Адель. Но я бы попросил вас взять с собой бубен. Вернёте позже.

      – Бубен? – удивленно переспросила я.

      – Он очень вам пригодится сегодня. А может и завтра. Пусть Великие Музы будут к вам благосклонны, Елена.

      Рановато деменция настигла нашего ректора. Ему же нет и пятидесяти! Это неразделённая любовь лишает рассудка? Как жаль.

      Бубен я все же взяла, чтобы не расстраивать Амадея, и скользнула в пыльный коридор, заставленный старыми газетами, кое как перевязанными бечёвкой. Интересно, он их читал вообще? Или просто выписывает по привычке и хранит в академии? Пока я пробиралась сквозь завалы, металлические тарелочки весело позвякивали, отчего мгновенно рождалась магия и освещала мне дорогу. Может для этого её мне и дали?

      У выхода темнел силуэт. На всякий случай тряхнула подарком от ректора и выхватила из мрака лицо Винсента.

      – Я думала, ты уже ушёл.

      Я прижала бубен к груди, надеясь, что наша дуэль не возобновиться, потому что здесь достаточно крохотной искры, чтобы старые сухие газеты вспыхнули.

      Он молчал. Напряженно смотрел на меня и молчал. Искал новые колкости и оскорбления?

      Стало неловко от этого взгляда, только спрятаться от него в узком коридоре было некуда. Да и не торопилась я за ту дверь, чутьё подсказывало, что мои неприятности только начинаются.

      – Почему ты назвал меня Наной?

      Винсент лениво поправил на плече ремень от гитары, но не собирался ни отвечать, ни уходить. Наверно мне должно было стать немного тревожно от происходящего. Вот обиженный на меня музыкант, темный коридор и подрагивающие металлические тарелочки, которые начинали опасно нагреваться.

      – А тебе не нравится? – спросил Винсент так, словно ему было дело до того, что мне нравится.

      – Просто странно. Никто так меня не зовёт.

      Неловкость нарастала, и Вестерхольт сделал шаг мне навстречу.

      – Никто? Даже этот, как же его, – Винс начал щелкать пальцами, словно пытался вспомнить что-то, и эти щелчки резонировали с металлическими тарелочками в моих руках. – Филипп, Фридрих, Франц…

      – Флориан, – брякнула не подумав и тут же спрятала лицо за бубном. В этот раз от него разлетались уже красные искры.

      Несколько все таки долетело до газет, но Винсент продолжал ритмично щелкать и гасить их.

      – Точно-точно. Флориан Майер твой преподаватель по скрипке. Как это банально. Наставник и ученица. Герр ректор в курсе?

      Как жаль, что нельзя вернуться к Амадею и переписать свою объяснительную, я бы не была столь сдержана в выражениях. Шантажировать меня решил?

      – Между мной и Флорианом нет ничего такого! – ответила, проглатывая стыд.

      И это было правдой. Герр Майер знал о моей давней и почти детской влюблённости, он никогда не смущал меня, не смеялся над моим чувством, был тактичен и добр. Но главное, не отказался