Мой талантливый враг. Дарья Михайловна Сорокина

линии, фиксация. Но Велие Музы ждут от нас другого.

      – Никто не может знать, чего они ждут от нас. Музы молчат.

      Я уже хотела было шагнуть к кровати, как Шай поймала меня за руку.

      – Сегодня не молчали. Они говорили сквозь тебя, и это было прекрасно! – убеждала меня подруга.

      – Ага, а потом я подожгла сцену. Это тоже был знак свыше?

      Шайла лишь пожала плечами и отпустила меня.

      Я забралась под одеяло с головой. Впервые не высушила волосы. Мне все ещё нужно было остыть, даже ценой ужасной прически с утра.

      Подруга больше не спорила со мной, а вернулась к своим вечерним растяжкам. Мне пришлось прождать больше часа, прежде чем она закончит и ляжет спать. Когда дыхание моей соседки выровнялось, то я осторожно слезла с кровати и подошла к её прикроватному столику. Моя рука замерла над крохотным видеофоном. Мне отец не разрешал пользоваться таким, а денег на свой я так и не скопила. Понятия не имею, почему я не попросила у Шай посмотреть запись сегодняшнего выступления. Мне было страшно, но чего я боялась? Того что Винсент прав, и моя музыка скучна и безжизненна? Глупости!

      Сдернула видеофон со стола вместе с наушниками и рванула к себе в постель. Я не собираюсь смотреть личную переписку Шай, или её фотографии. Мне хотелось поскорее войти в эфир и убедиться, что Вестерхольт лишь задирал меня. Моя игра всегда была идеальной! Люди любят мою музыку!

      Я не без труда отыскала записи своих выступлений. У них едва ли были просмотры в глобальном эфире, а уж тем более звёздочки. Запустила пьесу, которую я играла на отборочном туре, надеясь найти изъян. Вот только изъяна-то и не было. Идеальная партия, настолько чёткая, что хотелось завыть. Даже мой аккомпаниатор едва ли не спала за роялем. Тоже можно было сказать и о зрителях. Скучающие лица, зевки, а после жидкие аплодисменты, которые мне дарили скорее из вежливости и уважения к отцу. Дочь министра обороны как никак.

      Я прижала руки к лицу так сильно, что перед глазами заплясали радужные блики, смазывая совсем безрадужную картинку, которую я только что увидела. Мысленно я вновь возвращалась к нашей с Винсентом дуэли. Раз за разом я прогоняла в голове сыгранные партии, проживала эту дрожь на кончиках пальцев заново. Знать бы, где Шая нашла дуэль? Нашего видео в эфире не было. Либо никто не подсуетился, либо папа уже заставил убрать мой позор.

      Странно, что он не мчится в академию, чтобы забрать меня домой. Кажется, условием моей учебы здесь, а не на дому, было клятвенное обещание не влипать в неприятности. И я отлично справлялась с этим все три года вплоть до сегодняшнего дня.

      С лёгким стоном откинулась на постель, не расставаясь с видеофоном и наушниками. Мне все ещё не спалось. Вбила в поиск название группы Винсента, и эфир запестрел множеством записей с их концертов. А они плодовиты. Берут, конечно, не качеством, а количеством. Сплошь ночные клубы и другие сомнительные заведения. Отчего-то мне стало грустно и горько за свои слова за кулисами. Зря я лабухами их назвала. Вырвалось в сердцах. Но откуда мне было знать, что по-настоящему большой сценой в карьере Вестерхольта и его команды даже не пахнет? Вот почему он так отчаянно