Возвращение Улисса. Лариса Валентиновна Кириллина

невозможного.

      – Я пришла с предложением. Даже с несколькими. И надеюсь, они вам понравятся.

      – Слушаю вас внимательно, дорогая.

      – Мое начальство из Межгалактического альянса согласилось оставить вас на Тиатаре и одобрило мои действия лишь потому, что вас считают обладателем ценных знаний, достойных скорейшего распространения. В них заинтересованы представители разных наук, и не только на нашей планете.

      – Каким образом это сделать? Передать вам все мои файлы?

      – Я – не вы. Кроме вас, никто другой не опишет ваш опыт с должной ясностью и достоверностью.

      – Вы же видите, я пока не в состоянии даже толком стоять на ногах…

      – Речь о будущем, друг мой.

      – Крайне заинтригован!

      – Я хочу предложить вам работу в Институте истории Тиатары.

      – Моя Юлия, но ведь я не историк, а космолингвист!

      – Институт объединяет ученых разных специальностей. Мы изучаем Тиатару как живую и развивающуюся систему: космическую, природную, историческую. Я сама, вы знаете, космолингвист, но это не мешает мне быть неплохим, по мнению многих, директором комплексного института.

      – Разве ваше нынешнее служебное положение – не прикрытие куда более важного статуса?

      – Нет, Улисс. Директорство – не синекура. Альянс назначает своими представителями лишь опытных профессионалов, которые не воспримут отставку как катастрофу, если вдруг их сместят или просто подвергнут ротации. К тому же профессионалы лучше ориентируются в конкретных делах того мира, в котором работают. Они не сидят в изоляции, окруженные секретарями, помощниками и охранниками. Охрана нам, кстати, не полагается. Выделяться своим образом жизни нельзя. И, помимо обязанностей Хранительницы, у меня еще куча работы. Я продолжаю преподавать теорию и практику перевода студентам-историкам. Проверку контрольных, правда, поручаю своим ассистентам, самой мне некогда. И в индивидуальный класс давно никого не беру.

      – А ваш знаменитый поэтический семинар?

      – Да, он всё ещё существует. Но там нагрузка щадящая. Раз в декаду, попеременно с профессором Луэем Мафиром.

      – Кстати, Юлия, вы уже познакомились с моим переводом «Одиссеи»? Я ведь передавал его через Виктора. Это вышло… ужасно?

      – Почему вы так думаете?

      – Вы не стали его издавать.

      – Не решалась без вас.

      – Однако вы в свое время опубликовали «Алуэссиэй инниа»: исследование и все три версии текста с вашими комментариями…

      – Я сделала это, поскольку Ульвен, мой учитель, погиб. А вы, я знала, живы.

      – Вы ждали моей кончины?

      – Нет, Улисс. Возвращения. Я предчувствовала, что это случится.

      – «Сюон-вэй-сюон»…

      Он напомнил сакральное уйлоанское выражение, обозначающее нерасторжимую связь двух сердец и двух душ. Эта связь соединяла меня с моим незабвенным учителем.

      – Не совсем, Улисс. Между вами и мной ничего подобного нет. Просто я рассуждала логически. Мне не верилось, что вы вправду намерены навсегда похоронить свои таланты