Вредители. Александр Накул

и норовило ускользнуть от его внимания…

      – И поэтому ты сжигаешь свою каллиграфию?

      – Нет. Есть другая причина.

      – Родители?

      – Они привыкли.

      – Влюбился и всё кажется бесполезным?― девочка не отставала.

      – Ты так и не ответила, откуда знаешь моё имя и как меня нашла.

      – Так мы же в одной школе учимся!― заявила девочка.

      – Откуда, вы, девочки, каждый раз знаете, кто где учится?

      Та шагнула вперёд и ткнула пальцем в рукав гакурана, что закрывал предплечье.

      – Видишь, герб на рукаве вышитый. Вы, мальчики, их никогда не замечаете. А вот девочки сразу замечают, что ты из самой престижной школы, которая есть в Японии.

      – А тебя не смущает, что в нашей школе мальчики и девочки учатся раздельно?― не выдержал школьник.― И что ваш корпус ― он вообще на том берегу, возле университета Васэда?― и он указал на узкую, но бурную полоску серой реки.― Так что видеть меня раньше ты никак не могла.

      – Ну и что?― удивилась девочка.― Герб-то у нас один на оба корпуса школы.

      – Но откуда ты знаешь моё имя?

      – Так оно у тебя на тетрадке написано,― правая рука девочки вдруг сверкнула в воздухе, выхватила из фуражки тетрадь вместе с блокнотом и торжествующе потрясла ими в воздухе,― Вот, видишь. Сам же подписал, когда думал, что это будет тетрадь по геометрии.

      – Эй, отдай!

      – Ты всё равно собирался их жечь,― заметила девочка, как-то немыслимо прижав зонтик плечом и открывая второй рукой школьную сумку,― Так что лучше я их себе заберу. У меня всё надёжно хранится, можешь не беспокоиться. Могила!

      И блокнот, и тетрадь исчезли в недрах сумки. Потом замочки захлопнулись.

      – Там нет ничего важного,― устало произнёс Кимитакэ.

      – Тогда тебе нечего и беспокоиться.

      – Я там только кружки рисовал. Ты должна знать это упражнение. С него начинается вся каллиграфия.

      – Отлично. Обожаю кружки! Они так похожи на рисовые колобки!

      – А ты может слышала, что нарисованными колобками сыт не будешь?― сурово спросил Кимитакэ.

      – Если и слышала, то на себе не проверяла,― как ни в чём ни бывало отозвалась девочка,― Если ты собираешься уничтожить все свои работы, лучше отдай их мне. Вместо того, чтобы страдать со спичками.

      – Зачем тебе они?

      – Мои отец собирал редкости, а я собираю странности.

      Школьник поднял фуражку с каменных плит, тщательно отряхнул, нахлобучил обратно на голову. Потом взял портфель, тоже его отряхнул. И только после этого заявил:

      – А я думаю, что ты просто интересуешься каллиграфической магией.

      – Даже если интересуюсь, то что в этом плохого? Боишься, что налеплю тебе жёлтую бумажку на лоб и заставлю подчиняться моим приказам?

      – Этого у тебя не получится.

      – Разумеется, ты же в этом лучше разбираешься. Может быть, ты вообще один из немногих, кто постиг это старинное искусство.

      Школьник так и дёрнулся от этого заявления. Какое-то время