Девушка, которая взрывала воздушные замки. Стиг Ларссон

сможем, – ответил Гульберг, покосившись на Нюстрёма.

      Тот кивнул:

      – Об Экстрёме я позабочусь. Думаю, сейчас он просто мечтает забыть обо всем, что касается Залаченко. Он передал отчет Бьёрка по первому же требованию ГПУ/Без и уже заявил, что, разумеется, будет неукоснительно соблюдать все инструкции, связанные с государственной безопасностью.

      – Что ты собираешься предпринять? – с подозрением спросил Ваденшё.

      – Дайте мне разработать сценарий, – ответил Нюстрём. – Полагаю, мы просто-напросто деликатно объясним ему, как он должен действовать, если не хочет, чтобы его карьера резко оборвалась.

      – Самую серьезную проблему представляет третья часть нашего пазла, – сказал Гульберг. – Ведь полиция обнаружила досье Бьёрка не собственноручно… Она получила его от какого-то журналиста. А СМИ, как вы все понимаете, в нашем случае – это проблема. Особенно «Миллениум».

      Нюстрём открыл свой блокнот.

      – Микаэль Блумквист, – произнес он.

      Все присутствующие слышали о деле крупного афериста Ханса Эрика Веннерстрёма, и имя Микаэля Блумквиста было им знакомо.

      – Даг Свенссон – журналист, которого убили, – работал в «Миллениуме». Он собирал материал о траффикинге и в результате вышел на Залаченко. Труп Свенссона обнаружил именно Микаэль Блумквист. Кроме того, он знаком с Лисбет Саландер и все время отстаивал тезис о ее невиновности.

      – Но откуда, черт возьми, он может знать дочь Залаченко? Это кажется слишком подозрительным совпадением.

      – А мы и не считаем, что это случайность, – сказал Ваденшё. – Скорее всего Саландер является чем-то вроде связующего звена между всеми ними. Каким именно образом, нам пока неясно, но это единственное разумное предположение.

      Гульберг молча начертил у себя в блокноте несколько концентрических окружностей, потом наконец поднял взгляд.

      – Мне необходимо немного над этим поразмыслить. Пойду прогуляюсь. Встретимся снова через час.

      Но прогулка заняла у Гульберга не час, как он обещал, а почти четыре часа. Он погулял десять минут, а потом нашел кафе, где подавали кофе самых экзотических типов, заказал чашку самого обычного черного кофе и уселся за угловой столик возле входа. Эверт напряженно размышлял, пытаясь распутать все узлы и время от времени что-то записывал в ежедневник.

      Через полтора часа у него начал вырисовываться план.

      План был так себе, но, перебирая всевозможные варианты, Гульберг пришел к выводу, что проблема требует принятия безотлагательных мер.

      К счастью, есть человеческие ресурсы, и план вполне выполним.

      Гульберг поднялся, нашел телефонную будку и позвонил Ваденшё.

      – Нам придется еще ненадолго отложить встречу, – сообщил он. – Я должен еще кое-что сделать. Мы можем собраться в четырнадцать ноль-ноль?

      Затем Гульберг дошел до площади Стуреплан и остановил такси. Вообще-то скромная пенсия государственного