Снегурка в постель. Мария Зайцева

Сглатываешь, а она опять собирается! И остро чувствуется и сладость, и горечь и все, даже маленькие оттенки вкуса!

      Только тот, кто был никому нахрен не нужен… Хотя, тут без изменений.

      Я по-прежнему никому нахрен не нужна.

      Но, по крайней мере, мне тепло.

      Уютно.

      Мягко покалывает кончики пальцев.

      И Я ЕМ!

      Вкусную лапшу с кусами мяса. Не знаю, как это правильно называется. В детдоме нас кормили вермишелью, называя это «макаронами по-флотски». Правда , вместо мяса там был жир со дна банки с тушенкой, но все равно невозможно вкусно.

      Я, естественно, не дикая совсем. Я прекрасно понимаю, что ем блюдо итальянской кухни, в нем какие-то охренительные приправы, а еще куски мяса, а еще что-то солененькое, а еще какая-то травка…

      Короче, ум отъешь.

      Остановиться не могу, несмотря на то, что понимаю: надо бы вести себя поскромнее.

      Потише.

      Но никак. Желудок, как начал урчать, стоило Виктору открыть передо мной дверь этого ресторана ( я знатно охерела, кстати, стояла столбом, пока он не подтолкнул меня ко входу), так и продолжает, предатель, до сих пор орать  утробно на разные лады.

      Я уже съела какой-то невозможно вкусный белый суп с рыбой, теперь ем макароны. А еще принесли что-то офигенное, по виду – произведение искусства, сладость, я даже не могу понять, из чего это состоит. И прямо предвкушаю, как распробую.

      Прикольно то, что я прекрасно понимаю всю тупость ситуации. И слепой не была никогда, видела, какими взглядами нас встретили официанты, и как сейчас смотрят.

      Словно я… Бродяжка, грязная шваль, подобранная на улице. Прихоть богатого мужика. Он сейчас меня накормит, а потом трахнет. Или я ему за вкусный обед в машине отсосу.

      Эти мысли настолько явно читаются на холеных лицах,  что ужасно хочется запустить в кого-нибудь из них тарелкой. И я, возможно, так и сделаю.

      Вот доем только.

      Не, на самом деле, я гордая. И вообще такая… Правильная. Хотя это смешно звучит от бывшей воровки.

      Но тут ключевое слово «бывшей».

      Я уже полгода как в завязке. Пытаюсь честно жить…

      И вот, дожила. До предательства друга детства и бомжевания.

      Но все равно, не мое это. Не могу. И последнее мое дело, на котором поймал меня этот шикарный мужик, задумчиво перекатывающий во рту зубочистку и разглядывающий меня своим взглядом-рентгеном, доказывает  именно то, что зря я поперлась. Зря позволила себе слабину.

      Так, глядишь, и не было бы ничего.

      И его, этого мужика , в моей жизни не было бы…

      Я приканчиваю вермишель и плотоядно оцениваю кондитерскую прелесть.

      Живот, наконец-то, получает достаточно, чтоб заткнуться.

      – Выдохни, – насмешливо говорит Виктор, – а то лопнешь.

      – А ты подальше отсядь, – огрызаюсь я и придвигаю к себе тарелку.

      Виктор усмехается, но не мешает мне.

      Первая ложка – это… О Господи! Это круче, чем оргазм! Даже с ним, с Виктором! Это настолько нереальное ощущение вкусовое, что я даже не верю себе. Так не может быть. У меня просто во рту столько вкусовых рецепторов нет!

      Но