Мой большой… Босс. Мария Зайцева

все прекращается.

      Большие руки на моей попе разжимаются, я растерянно скольжу вниз, прямо по груди своего спасителя, кажется, ему это приятно… По крайней мере, пальцы на мгновение сжимаются, словно тормознуть хотят мое скольжение, но затем, наоборот, надавливают, да еще и отстраняют сразу.

      Я стою, все еще шальная, безумная, красная, с распухшими губами и залитым слезами лицом.

      Темирхан придерживает меня за плечо, аккуратно, чтоб не упала, а второй ладонью приподнимает за подбородок, смотрит своими невозможными горячими глазами, на дне зрачков затухает безумное марево. В котором мы чуть было не утонули.

      Сейчас на его место выходит забота и… досада?

      – Не плачь, козочка, – хрипит он своим низким, грубым голосом, затем утешительно стирает слезы с моих щек, – я виноват, напугал… Прости.

      Я не хочу, чтоб он просил прощения за то,  что я сделала! Это я! Все я! Он просто… Поддержал…

      Мне становится невероятно стыдно за произошедшее.

      Весь боевой настрой куда-то пропадает, и остро ощущается сама дикость ситуации.

      Я сошла с ума. Определенно. Может, в самом деле стоило к врачу? Может,  Гарик ударил сильнее, чем мне показалось сначала?

      Иначе с чего бы мне так себя вести?

      С чего бы мне набрасываться на человека, которого второй раз в жизни вижу? Позволять ему себя трогать, тискать. Целовать.

      Он все еще стоит, не отпуская мой подбородок и жадно изучает зареванное лицо.

      Наверно, я сейчас на редкость ужасно выгляжу… Наверно, глаза красные, и нос красный… И щеки… И вообще…

      Стыдно. Так стыдно!

      Веду подбородком, пытаясь высвободиться, но он не позволяет. Удерживает силой, кажется, даже не замечая этого.

      И смотрит на меня. Взгляд его тяжелеет опять, рука на моем плече не помогает стоять ровно, а… Принуждает.

      И в глазах… Что-то страшное. Такое… Мрачное. Он – совсем не добрый человек, не пушистый мишка, каким я могла бы его принять в самом начале, когда спаслась от домогательств Гарика.

      Нет, теперь я вижу, что Темирхан – совсем не прост. И то,  что сейчас здесь происходило, и,  возможно, еще произойдет… Я не смогу контролировать.

      Как изначально не могла, хотя думала, что это все – моя инициатива.

      Но нет.

      Я здесь ничем не управляю.

      Все в его власти.

      Губы болят, хочется прикоснуться к ним, хочется облизнуть, но  я этого не делаю, конечно.

      Просто смотрю, завороженная, в  черные зрачки, падаю в их обволакивающее безумие… Опять тянусь, против воли, к нему…

      И в этот момент он моргает, окидывает взглядом мое лицо, рассматривает свою руку на плече, затем торопливо отпускает подбородок и отступает на полшага. Тоже торопливо.

      – Прости, я не… Черт… – он раздосадовано проводит пятерней по короткому ершику волос, – я вообще что-то… Прости. Иди в дом скорее.

      Я медлю, пытаясь придумать, как сказать ему «спасибо», прикладываю руку к груди, с удивлением