Мой большой… Босс. Мария Зайцева

понимаю, что в ловушке, в жуткой ловушке, из которой просто так не выбраться!

      Принц на белом… то есть, черном байке

      – Че у тебя там в телефоне, Малинка? Музон есть нормальный? – Гарик забирает мой телефон, буквально силой разжимая побелевшие пальцы, а я только выдыхаю взволнованно и огорченно. Не удалось мне его незаметно достать, отправить бабушке дозвон…

      Последняя надежда пропадает.

      Смотрю перед собой, стараясь быть как можно дальше от Гарика и его смрадного дыхания. Но это невозможно сделать, потому что он так и не отпускает меня, держит у себя на коленях, как кошку! И лапает!

      Лапает, не давай времени прийти в себя, принять правильное решение! Не могу я думать, когда вот так, бесцеремонно… Не могу найти выход!

      Только животное что-то пробуждается, инстинкт жертвы – бежать, вырываться, сопротивляться!

      Оглядываюсь в панике вокруг, скольжу по лицам парней и девчонок, сидящих здесь. Надеюсь найти хоть в ком-то поддержку. И не нахожу!

      У парней откровенно тупые и похабные взгляды, а девчонки… Одна из них – васильевская, занята только своим парнем, ей вообще плевать на происходящее, а Варька… Варька смотрит злобно и завистливо. Ее саму в этот момент обнимает тот самый парень, что первым схватил меня, и, похоже, ей такой расклад совершенно не нравится.

      Она недовольна тем, что Гарик предпочел меня ей. Я настойчиво и умоляюще смотрю в глаза своей якобы приятельнице, пытаюсь донести, что мне не нужен ее Гарик! Господи, мне вообще никто не нужен!

      Я не хочу здесь быть!

      Я домой хочу, к бабушке!

      Но Варька, поймав мой, полный слез и мольбы взгляд, неожиданно кривится презрительно и отворачивается.

      Сердце в этот момент просто перестает стучать, и предательство до такой степени жутко и обидно, что я закрываю глаза и плачу.

      – Эй, ты чего ноешь, Малинка? – Гарик отвлекается от разговора с соседом, начинает меня лапать интенсивней, забирается за пояс джинсов, и я , умирая от омерзения, смешанного со стыдом, бьюсь в его руках, – да чего ты?

      Он удивляется, а затем вытаскивает руку из моего белья, хватает за подбородок  и присасывается к губам.

      Мерзко, противно елозит вонючим языком внутри, вызывая только рвотные позывы,  я изо всех сил цепляюсь за его шею, вгоняю ногти в толстую шкуру.

      – Ого! – отрывается он от моих губ, взгляд дурной, бешеный, – вот это да! А ты горячая, а?

      Вокруг нас улюлюкают, орут, говорят какие-то гнусности его друзья, и никто, никто не видит моих слез, моих попыток прекратить это, спастись!

      Ощущение полнейшей безнаказанности этих тварей  и своей беспомощности, ущербности накатывает  мощно и лишает сил.

      Мне ведь и в самом деле никто не поможет. И этот ублюдок совершенно спокойно сделает со мной все, что ему захочется.

      И не важно, что потом он за это ответит ( не факт, кстати).

      Не важно.

      Важно, что я этого не переживу. Точно не переживу. Просто не буду уже такой, какая сейчас. Другой буду.

      – А ну пошли, – Гарик