Куплю тебя, Девочка. Любовь Попова

И на помощь Никиты, который по-хозяйски тронул меня за талию, не отвечаю. Наоборот, огрызаюсь голосом ниже шепота:

      – Четыре дня.

      Он садится спереди, тогда как я оказываюсь сзади с его матерью. Странно, но я помню эту женщину, но еще помню, что за короткое знакомство она так и не упомянула, что мать Никиты.

      Спрашивать неудобно, но и атмосфера в автомобиле не сказать, что дружеская. Так что я молча рассматриваю пейзаж за окном.

      Мы прилетели к полудню, так что яркое солнце дает полный обзор изменившейся за пятнадцать лет Родины.

      В сердце ничего не екает. Хотя я все детство и юность мечтала сюда попасть. Особенно в Санкт-Петербург. Говорят, там редко бывает солнце. А мне оно после пустыни как кость в горле.

      – Алена… – начинает разговор мать Никиты, и я полностью к ней поворачиваюсь.

      Рассматриваю волосы цвета меди и добрые глаза. Но добрые глаза зеркало души. Очень часто в этом отражении ты видишь лишь себя, но заглянуть внутрь не можешь.

      – Меня зовут Мелисса. Это мой муж Юра. Ну а с Никитой ты уже знакома, – неловко смеется она, и сын быстро мелькает ухмылкой матери.

      – А меня Алена.

      – Ты могла не догадываться, но мы тебя искали.

      Я бросаю быстрый взгляд в дернувшийся затылок, который на ярком солнце отливает медью…

      – Твой след пропал в Ираке, – рассказывает муж Мелиссы, сосредоточенно ведя машину. – Но там начались боевые действия…

      Меня как током прошибает.

      В голову стреляют крики женщин, детей, мужчин. Взрывы. Мне кажется, я снова возвращаюсь в детство, когда бежала под пулями, сама не зная куда. Просто от страха и ужаса я не соображала. Особенно, когда рядом убили мужчину, а на саму меня нацелилось дуло.

      Не хочется это вспоминать. Еще меньше хочется рассказывать.

      – Я не знал, – слышу сиплый голос Никиты и хочу рассмеяться. Он ведь и сам был ребенком. Потерянным. Найденным. Его не посвящали в подробности. И мне хочется погладить его по голове, подсесть ближе, чтобы поблагодарить, что не забыл, что потребовал моих поисков.

      – Получается, вы думали, что она умерла, – выносит он вердикт, и Юра сжимает челюсти. Бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.

      – Как ты спаслась. Вас было девять девочек во взорвавшемся фургоне.

      – Я плохо помню. Только, что вылезала в окно, потом бежала, потом меня кто-то подобрал…

      – Потом Гарем? – спрашивает Никита, снова на эмоции. Напридумывал себе опять. И я поддаюсь.

      – Да, Никита, потом гарем. Извини, что не попала под перекрестный огонь. Они палили по взрослым, а дети успевали прятаться.

      – Алена, – вдруг берет мою дрожащую руку Мелисса. Улыбается так тепло, как могла бы улыбаться моя мама. Та, которую я никогда не знала. – Теперь все позади. Ты дома и в безопасности. Тебя никто не обидит… Обещаю.

      Мне хочется заплакать, но я лишь киваю. Хотя и понимаю, что Никита вряд ли оставит меня в покое.

      – Я счастлива это слышать. Спасибо, что вырастили такого замечательного сына. Он спас меня…

      – Можно без сарказма.

      – Но