Леди, которая любила лошадей. Карина Демина

неудобно.

      – И что надо делать? – спросил он, уже предчувствуя, что ему не понравится.

      Иначе отчего спина зазудела, и показалось, что ожили нарисованные чудовища, заволновались.

      Глава 8

      На улице было… обыкновенно.

      Так обыкновенно, словно ничего-то и не произошло, разве что опаленные огнем деревья еще возвышались этаким напоминанием о магическом огне. Но к утру и они исчезнут.

      Как исчез, развеялся след.

      Вот Вещерский встал, и редкие прохожие, которым не сиделось в этот полуденный жаркий час, сами собой отступили, будто почуяли скрытую в сутуловатой фигуре княжича силу. И сила эта пролетела волной, пронеслась да и развеялась, так ни за что и не зацепившись.

      Княжич хмыкнул.

      Недовольно нахмурилась княжна, поправивши новую шляпку, или как оно называется. А Демьян поглядел на некроманта, который лишь плечами пожал.

      – У каждого по-своему, – сказал он. – Я вот… запахи обычно. Или еще образы могу поднять. Передать тоже. Но образы тяжело, тем более в таком месте. Много людей, много следов. И времени, чтобы найти нужный, понадобится изрядно.

      А Демьяну как быть?

      Он, между прочим, некромантии не обучен, он вообще только туман и видит, разве что тот теперь сделался неодинаков.

      Над Марьею будто золотой или огненный, прячущий в себе немалые силы.

      Над княжичем тоже золотой, но темнее, гуще, злее будто бы… а вот вокруг Василисы туман перламутром переливает, аккурат как пуговицы на свадебном платье сестры. Помнится, они ей нравились едва ли не больше чем само платье.

      И этот туман расползается.

      Прокладывает тоненькую тропку… вот он след. Демьян почувствовал его, но… слабый, размытый. А если…

      – Позволите вашу руку?

      Она протянула ее молча, тонкую теплую, горячую даже. Нервно бился пульс, и Демьян слышал его, как слышал стук ее сердца, ее страх и смешанную с ним надежду. А еще… опасения? Она боялась не его, но за него, и этот было, пожалуй, необычно.

      Никто-то и никогда, кроме, пожалуй, Павлуши, не беспокоился за Демьяна.

      Однако стоило прикоснуться, и туман потек к Демьяну, принося с собой смесь запахов, терпкую, словно старое вино. И пьянила она не хуже. Ветром степным, лошадьми, железом и камнем, разогретым сосновым бором, старою смолой, которую в детстве Демьян со товарищами сковыривал с деревьев и жевал.

      Нет, ему не запахи нужны.

      След.

      Он окреп.

      И теперь виднелся яркою перламутровой нитью. Одна шла с улицы и гляделась более тусклой, а вот другая протянулась от двери лавки… на три шага. И все три Демьян сделал, не выпуская Василисину руку. Не то, чтобы боялся потерять след, нет, теперь он бы отыскал его и с закрытыми глазами. Но вот… просто… не отпускал.

      – Да, я здесь стояла, – сказала Василиса.

      И след горел, переливался. Он сохранил остатки удивления, узнавания… и снова удивления. Каплю страха, но какого-то запоздалого.

      Она не поняла.

      И вправду не поняла, что происходит, и от этого собственная сила Демьяна вдруг ожила,