Академия волшебства. Дар взаймы. Маргарита Ардо

спросил сверкающую нетерпением Агнес:

      – Что заставило тебя так сильно желать знаний?

      Она взглянула на меня с изумлением, но ответила, как подобает менталисту:

      – Что вызывало у вас такой вопрос?

      – Хочу тебя понять.

      – Зачем? – ещё больше удивилась она.

      – Ты мне интересна.

      – Как подопытная?

      – Во всех смыслах.

      – А что заставило вас так стремиться стать скорее магистром и занять ректорское кресло? Разве не желание быть лучшим?

      – Я и так лучший.

      – И всегда были? – ехидно сощурилась она. – Или дело в отце, ведь ему постоянно было мало? А потом в младшем сводном брате, который вдруг оказался магом с редким даром, круче вашего? И потому пришлось лезть из кожи вон, чтобы доказать, что вы чего-то стоите?

      – То есть ты выросла в высококонкурентной среде, и тебя не любил отец так, как тебе хотелось, – констатировал я.

      – Это не честно! Я говорила о вас!

      – Каждый видит, слышит и говорит о себе. Всегда.

      – Нет! – Она разозлилась и стала ещё красивее.

      – Да.

      Я мягко улыбнулся ей, разглядев за чертами очаровательно разгневанной юной женщины малышку, которая хотела, чтобы её любили, и, не получив этого от окружающих, решила добиваться принятия по-своему. Весьма своеобразно. При этом явно убедила себя в том, что обойдётся без любви одними знаниями, причём тайными, потому что за обычные вряд ли полюбят… Не оценят уж точно.

      Мне вспомнился папаша Ковальски, трус в шёлковом костюме с элегантной тростью. Честное слово, порол бы таких отцов. Хотя, если задуматься, пороть надо было начинать с дедов, прадедов и пращуров с древних времён. А лучше отдавать на воспитание мудрым, чтобы будущие отцы получали, как диплом, разрешение на право вырастить пришедшую к ним душу и любить её. Любопытно, получилось бы в таком случае более приятное для жизни общество?

      Ворох мыслей и самая разная гамма чувств отразились во мне, пока я смотрел в серые глаза девушки, в которых плясали отблески огня. И внезапно я осознал, что она для меня, как шкатулка с секретом, который обязательно хочется раскрыть. Но делать это стоило осторожно, словно взламывая хитроумный криптекс, а то можно ненароком порезать палец или остаться без глаза. Тем интереснее! Кстати, мне всё труднее было помнить, что я для неё старший наставник, а не ровесник с пубертатным либидо.

      – Любят не за знания и уровень крутости, – сказал ей я. – Некоторые, кстати, просто этого не умеют…

      Изумление в её глазах возросло, с острого язычка чуть не сорвался неудобный вопрос, но я перебил его на излёте. Взял в руки волнующий её фолиант и сказал:

      – Да, самому было бы жаль с таким расставаться: ценнейший экземпляр, начиная с переплёта.

      Он был изготовлен из тщательно выделанной чёрной кожи. По четырём краям треугольный орнамент из металла, а в центре позолоченный четырёхлепестковый цветок. Едва