Прошедшее время несовершенного вида… и не только. Гриша Брускин

математик Петр Петрович.

      Он носил френч и беспрестанно нас воспитывал:

      – Баринов, вынь руку из кармана! Сейфулин, еще раз увижу руку в кармане – поставлю в угол! Брускин, держать руки в карманах вредно!

      Я никак не мог понять, что учитель имеет в виду.

      Новое ругательство

      С наступлением зимы стадион Института физкультуры преображался в замечательный каток.

      Привязав коньки к валенкам и прихватив украденные у отца папиросы, я шел кататься.

      От затяжек на морозе кружилась голова.

      Был 1956 год. На Ближнем Востоке шла война.

      От мальчишки Измаила я услышал новое ругательство в свой адрес – «Израи́ль».

      Бабушка, а ты веришь в Бога?

      В детстве мы жили вместе с бабушкой.

      Дома религиозные обычаи не были в обиходе.

      Тем не менее у бабушки всегда была припрятана маца, выпеченная под наблюдением московского раввина Фишмана, которая выдавалась внукам как лакомство.

      Нас было пятеро. Вечером в пятницу мы начинали приставать к бабушке:

      – Зажги, пожалуйста, свет. Что-то темно. Пойдем, ты купишь нам мороженое. Знаешь, звонила тетя Роза. Просила тотчас перезвонить. Вот телефон. Бабушка, а ты веришь в Бога?

      Бабушка улыбалась, с места не двигалась.

      И не отвечала.

      Золотое кольцо

      В пятилетнем возрасте мама пережила еврейский погром в Ельце.

      Из окна своего убежища она видела, как казак потребовал у ее тетки золотое кольцо с руки.

      Кольцо туго сидело.

      Не желая ждать, казак, сверкнув шашкой, отрубил палец.

      Вспоминая, мама волновалась и плакала.

      Гриша, ты все еще рисуешь?

      Папа в праздники и в дни рождений патриархально собирал родственников.

      Мама на следующий день рассказывала кому-нибудь по телефону:

      – Были только свои. Человек сорок.

      Появлялись мои бабушки и тетки с накрашенными губами, в шелковых платьях с брошками.

      Приезжала из Малаховки тетя Муся и, умиляясь, норовила больно по-еврейски выкрутить мне щеку. Я спасался от нее в дальних углах квартиры.

      Как в детстве, так и когда мне было уже лет за тридцать, Муся не забывала спросить:

      – Гриша, ты все еще рисуешь?

      Небесная красота тети Сарры

      Бывали: сумасшедшая тетя Бэлла с лицом короля Лира и седым «мелким бесом» на голове; коллекционер марок дядя Давид; непутевый адвокат дядя Йоська; честный морской офицер дядя Боря, любивший принципиально поговорить об искусстве.

      За дверью слышались мелкие шаркающие шажки прибывающей на больных ногах малюсенькой тети Розы – младшей бабушкиной сестры.

      Наведывалась из Ленинграда моя любимая тетя Ханна, и так до бесконечности.

      Дедушка Иосиф зачитывал специально к случаю написанные стихи.

      Отец тамадой восседал во главе стола. Вспоминали небесную красоту тети Сарры, которую, по общему мнению, можно было бы «за деньги показывать в Израиле».

      Родственники,